Крыся

ночной поезд "Пловдив-Варна" был без спального вагона, зато почти пустой - так что мы разложили лавки первого класса и ехали лёжа.
совсем другое дело. провалялась всю дорогу, читая "Шантарам" - не заснуть было, так увлеклась. желание написать свою охуительную книгу о Варне привело меня в список "лучшие книги о городах и путешествиях" - и, знаете, они все разные и все потрясающие. ни одной такой, чтобы закрыть и забыть, ещё не встретилось (хотя к концу "прогулок по Стамбулу" Орхана Памука сердце было располосовано в мелкую ленточку).
пусть по Балканам бегают автобусы с лежачими местами, хотя бы даже и очень узкими. папа мой говорит: "все перегрузки легче переносятся в горизонтальном положении" - а он знает, он пилот. ещё у него любимая фраза "книги не выдаются - приобретены таким же способом", и, вспоминая её, я думаю о своей библиотеке - хаотичной как я сама, восемь коробок прошлого, растрёпистого, бесценного.



Варна встретила нас такими туманами, что немедленно захотелось гулять. я думала, что, если сейчас доеду до дома и втащу чемодан на четвёртый этаж - точно уже никуда не выйду, а так жаль пропускать красоту...
- Лично я намерен идти домой пешком через парк, - сказал друг А, и я подпрыгнула:
- Я с тобой!
- Но тебе же в другую сторону.
- А я до полдороги, потому что хочу гулять по туману, а не шнырь в такси и сразу домой, а если пойду сразу в свою сторону - то это через Царя Симеона, а он раскопан, и Баттенберг раскопан, бедный князь, и потом, с тобой по рассвету через парк - это в сто раз лучше, чем в одиночку с чемоданом по городу, я в одиночку и без чемодана прекрасно побегаю...
и мы пошли краем моря.
пока мы встречались с летом в Пловдиве, в Варну пришла настоящая тёплая весна; деревья приросли листвой прямо поверх цветов, так что улицы стали зелёными туннелями, и туманы медленно отползали в них от моря, и море было гладким и серебряным, и ultima thule высилась в сотне метров от нашего берега - огромный сумеречный остров, и над ним - белый серпик луны. пока мы шли, гремя колёсами чемоданов, по светлому небу потянулись розовые царапины рассвета.
как дома-то хорошо, а. отпуск был отличный, я угулялась - и одна, и с другом А., и днём, и ночью, и по солнцу, и по дождю, и в Старый город, и в Капану, и на холмы, и вокруг музеев, и по заведениям, и по крышам, - и довольна чрезвычайно. и домой вернулась с удовольствем.



ввалилась в квартиру в половине седьмого утра, вштыренная и шумная, всех разбудила, быстро разобрала чемодан, подмела, запустила стирку, почистила постель (перед отъездом затянула её пледами в три слоя, но у котов было много времени - и они всё раскопали и устроили себе гнездо на моей подушке) - и побежала в ванную, подпрыгивая от предвкушения: единственное, чего мне в Пловдиве не хватало - это хорошего напора воды в душе.
и только в зеркале увидела, что у меня на голове - солнечные очки, ещё с поезда. "а вторым делом я лыжи снял".

На площадь Независимости привезли заслуженных Деда Мороза и Снегурочку, новёхоньких медведя без головы и голову медведя и прикручивают всех к подиуму, которым стал закрытый на зиму фонтан. В другом углу площади собирают сцену, в третьем - уезжают, опутав ёлку чемнада. Весь четвёртый угол площади Независимости занимают деревянные палатки рождественской ярмарки - и я надеюсь, что половина из них - с глинтвейном. Завтра Никулден, мэр сделает раз-два-три, все закричат ёлочка гори, послушают концерт и пойдут домой есть карпа.
В прошлую среду проект Ходи-смотри посмотрел в окно на ледяной дождь и никуда не пошёл, о чём немедленно написал ахтунг на странице в Фейсбуке - и по многочисленным комментариям понял, что остальные прогульщики и зырители решили тоже остаться дома.
Но не все. Три смелых женщины дошли до точки встречи сквозь этот ужас ледяной, подождали немного, посмотрели фейсбук с телефона, увидели предупреждение об отмене прогулки - и решили, что, раз уж гуляльный день, надо дойти в приятное место. Одна из них пошла пить кофе (надеюсь, в Акведук). Вторая по совету третьей - смотреть выставку в Морском казино. А третья обошла Военно-морской музей и сходила в Аквариум.
А сегодня мы таки прошлись по варненскому образованию - впятером, очень довольные, нагулялись и назырились. В церкви святого Михаила я рассказывала, как складывались первые школы - и увидела, что изо рта у меня идёт пар (а на улице его не было). А в музее болгарского Возрождения возле стендов с оружием Крымской войны говорила про то, как разнесли город в 1829, как отстроили в 1830, про благодарственную стеллу султану Махмуду Второму, про чешму - и увидела, что хранительница музея слушает меня внимательно и кивает. Поспорили мы с ней, а как иначе - про стену крепости и про части чешмы (и то, и другое считается уничтоженным, но которые учились у Облакова - знают детали). Видели модель первого училища, сидели за партами (для современного человека это невозможно!), видели наградные медали и позорные таблички, последнюю официально сохранившуюся деталь варненской крепости - замок портовых ворот Скеле Капусу, - словом, музей болгарского Возрождения обсмотрели весь, очень тщательно, чем весьма воодушевили хранительницу музея.

(подборка фотографий - https://www.instagram.com/p/BrBheO-BPO-/ )

И когда вышла из музея, оказалось, что ещё тепло и светло, и можно снять шапку, натянутую внутри; а у вокзала продавалась дивная мятая-битая хурма; и я шла с хурмой в рюкзаке и думала разное. А потом шла и думала одно и то же. А потом ни о чём не думала, просто смотрела.


Этот город периодически выдаёт мне очень личное айлавью - а я всё тереблю, тереблю...

Ходила читать рецензии на нашу великую и уникальную книгу, очень мне это дело нравится (кстати, если у вас есть аккаунт на Лабиринте и вы уже читали "Всю эту кухню" - вы тоже можете написать рецензию; во-первых - мне это будет приятно, а во-вторых - полезно, поскольку отзывы влияют на продажи; я не вполне понимаю, как так получается - но это факт; так что не стесняйтесь писать на Лабиринте и Озоне, спасибо).
Сегодня в рецензиях меня поразили две вещи. Первая - фраза "...хорошо, как и всё, вышедшее из-под пера этих авторов". Макс Фрай - это действительно целая библиотека, но у меня, кроме "Кухни...", опубликовано только два рассказа! Этот человек в меня верит, а, возможно, прозревает будущее, полное потрясающих, великолепных, а главное, настолько же уникальных книг. До сих пор не могу поверить, что эта вещь теперь есть, что её написал Фрай, что мы - соавторы, что эта книга - не просто литературная шутка, а настоящее практическое руководство, а также что у неё такие офигительнейшие картинки!
Да, а вторая поразившая меня вещь - после рецензий идёт список книг, которые "мы думаем, тоже могут вас заинтересовать". Итак, самыми близкими сегодня оказались:

"Прощание с Матёрой" Валентин Распутин (читала в школе, не помню)
"Ловушка для пришельцев" Евгений Малинкин (не читала)
"Затмение" Стефани Майер (книга о кровавых пришельцах с тёмной изнанки не помню каких миров; главная героиня - вся в золотисто-розовом и на шпильках; мне случайно попалась эта вещь - там так много о хорошем книжном магазине и о странном сексе, что остановиться было невозможно).
"Повести и рассказы" Андрей Платонов (вот тут я подпрыгнула выше, чем на Майер).
"Я жив..." Евстигнеев, Цывина (алле оп!)
и под занавес - "Истории про девочку со странным именем" Эдуард Успенский.

Я не знаю, по какому принципу составляется этот список - но здесь всё: 18+, пришельцы, классика, а также странные имена (Гильгамеш им, что ли, не полюбился, агрегаторам?..)

А у нас тем временем внезапно лето. Ночью ещё длинный рукав, но уже можно бегать в шортах и босоножках вообще всё время. Море плюс двадцать - и героические люди купаются в нём каждый день (если бы я приехала в отпуск на неделю - я бы тоже была они; а сейчас вспоминаю, что мы в детстве в речку лазали, не обращая внимания на холод - и не понимаю, вот правда, не понимаю, как я это тогда могла).
Не известные мне люди продолжают украшать Соборный бульвар:


Всё хорошо, кроме обещания вечно петь "Арлекино". Не может таким существам как демоны всё время петься одно и то же. Ну или я просто не хочу в это верить.
Порт переделали в очередной раз: сняли советскую стенку - поставили прозрачный заборчик; граница между портом и волноломом исчезла, визуально пространство расширилось, стало красивее, цивилизованнее... что-то мне в этом не так. Привычного кармана не хватает, что ли; вместо него - огромная как бы площадь теперь. Впрочем, сколько порт не переделывай - он всё равно полон кармашков (и в одном из них я наконец-то благодаря подсказки Жени Гехта СПАСИБО нашла нормальную синюю кабинку; так что, как только включат подсветку Малых Терм - можно будет вести людей смотреть ночные миры).
А в порту стоит такой вот красавец. Музыка с него играет самая утешительная - Nothing else matters, We will rock you и прочие приятные песни моей юности; а воду под собой он делает венециански зелёной.


Дорогой друг огненный демон, приезжай скорее, я, если захочешь, специально для тебя Арлекино разучу. Только я очень надеюсь, что ты захочешь чего-нибудь другого.

Дорогой друг северный ветер, спешу сообщить, что я купила шесть кило штор.
Снова.
Три с лишним часа мы провели в отделе домашней ерунды. Перебрали все скатерти (некоторые из них я натягивала на голову, некоторые - оборачивала вокруг бёдер и виляла жопой; выходило "похабно"; услышав это словечко, прыгала и безмолвно визжала от радости, ибо в сорок два, конечно, можно всё, но некоторые вещи уже плохо получаются). Перемерили все шторы. Я немножко подумала - и сменила формат "сопротивляюсь всему, с чем не согласна по каким бы то ни было причинам" на "внимательно слушаю и расспрашиваю, если не понимаю". В результате моя квартира вместо дешёвой лавсановой дешёвки наряжена в стильные дорогие ткани.
И я - тоже. Прилетай скорее, покажу тебе льняное пальто имени идеальной мечты моей юности. Под него нужны какие-то другие тапки - хотя бы тоже льняные, не мальчуковые кроссовки, - а всё остальное у меня под него уже есть: хулиганская морда, волосы дыбом и сияющие глаза.
А также килограмм невесомых платков, кашемировых пашмин (мн.ч) и прочих прекрасных тряпочек на шею и вокруг плеч.
Утащив шесть кило штор через кассу, мы вышли покурить и вернулись за ещём.
На нас продолжили нападать сине-белые скандинавско-славянские узоры.
Я страшно люблю их и в виде вышивки, и в виде принта - и в этот раз Вселенная затопила меня любовью. Скатерти с сине-белым принтом, шторы с сине-белым принтом, покрывала с сине-белым принтом, и с ним же - постельное бельё. Вот это последнее жалею, что не унесла - но всё остальное было такое мелкорисованное, что рябило в глазах.
А в отделе одежды мы наткнулись сначала на длинные брюки с таким принтом, а потом - на рубашку. И я примерила их обоих вместе, заржала и унесла домой, и в рубашке сейчас хожу каждый день. Я в ней и новых белых льняных штанах под серую шляпу похожа на курортника. Туриста откуда-нибудь издалека.
А новое серое платье, такое же, как все мои старые серые платья, я буду носить с абсолютно невозможной в моём гардеробе вещью: шёлковым атласным шарфом с вышитыми птицами и цветами. Вместе они смотрятся как костюм английской аристократки (рукава прикрывают локти, весь наряд демонстрирует хороший вкус и чувство юмора).
Теперь у меня дома - всё синее, на окнах спальни - непристойно сексуальные шторы (плотные в крупную сине-бежевую клетку), а я каждый день надеваю новый платок на плечи.
Они все в одной (моей) гамме, но мы работаем над этим.
Собираюсь ещё раз - теперь уже за рубашками, ну и плюс моему дивану нужны две новые наподушечницы правильного цвета.

Всю ночь читала - как в юности; проснулась под солнце в окна; гуляли весь световой день. Куда ты хочешь, море или город? - Я, конечно же, хочу к морю. - Ладно, по городу я и сама побегаю, у нас столько нового нарыли, а в парке и у моря я без тебя почти не бываю.
- А этот белый миндаль уже отцветает.
- Семнадцатое февраля - или какое там сегодня, восемнадцатое? - самое время миндалю отцвести.
- И грачи на нём. Это те, что перелётные, вернулись.
- Слушай, а лебеди-то, лебеди - улетели?
- Сидят ещё, что им. Они теперь разве что гнёзда делать улетят.
- Ну да, домой с зимовки. Слушай, мы же - те самые тёплые страны, куда птицы улетают на зимовку! Всё никак не привыкну, каждый раз как в первый.
- Закат смотри какой сегодня!
- Ухты щазз я его сниму...
- Снимай через цветы!
- Как?
- Давай покажу, - снимает перчатки резким жестом, отбирает у меня телефон, нацеливается на закат через цветок розового миндаля; камера фокусируется на даль, я с изнанки заднего плана лезу пальцами в тачскрин, подправляю экспозицию и тыцкаю, направляя фокусировку в нужное место.
- И всюду люди, - говорит недовольно; мне тоже не нравится, особенно тот, в красной куртке; но размыв заднего плана спасает картинку.
- Вот, держи, - возвращает мне телефон, вполне удовлетворённый снимком. - Наши зимние февральские вечера.
- Так и напишу.
- Так и напиши.



Каждый раз, когда я проговариваю то, что есть сейчас - я не то чтобы себе не верю, я просто о том, насколько всё было иначе, вспоминаю как о чём-то маленьком и плоском. А иногда так получается, что - голос, запах, фото - погружает меня в прошлое объёмное и большое, и тут уж не отвертеться: очень многое изменилось. Очень.

Перголу с глицинией на пешеходке обмотали лампочками - и, пока не стемнеет, вид у неё абсолютно нездешний, будто вфотошопленный в реальность:


Сушила квартиру два дня, сегодня смотрю на окна - никакого конденсата, ура, как хорошо у меня всё получилось; смотрю на погоду - плюс одиннадцать; ну да, когда ночью тепло - окна не запотевают.
Сегодня днём было плюс семнадцать.


Посмотрела на погоду, представила себе, как буду гулять в ватном платье и зимних ботинках - и вымелась на улицу в лёгкой юбке и тонкой водолазочке. Впервые за последние тридцать лет оделась не навыпуск, а взаправку - и нормально себя при этом чувствовала; помню, что буквально позавчера для меня это было физически неприемлемо, но совершенно этого не чувствую. Ну не юная. Ну не худая. И чо? Хотелось бы локти чуть поострее, хотелось бы тело чуть пожёстче, хотелось бы спину держать иначе; на это есть время и этим надо заниматься. Но в общем и целом - ок, нормальные почти-сорок-два.


С юности мечтала хотя бы один новый год встретить так: ёлочка, пальмы, море, я в бикини с коктейлем в руке. Не дождавшись, пока я доберусь до тропиков, праздник пришёл к нам сам. Вот думаю: если под сто слоёв зимней одежды в новый год натянуть-таки купальник - решит ли реальность, что эта мечта сбылась и сбудет ли следующую?


Виктория Сергеевна в любимом режиме "главное - не перенапрягаться" весь день разбирала свою комнату (я в это время гуляла по городу, пила кофе, отправляла посылки, смотрела на море, грелась на солнце и опять гуляла по городу, и потом ещё немного добывала всякого полезного для дома и для здоровья); так что к вечеру нам обеим было чем гордиться. Много чего переформатировали, часть вещей выкинули, часть - сложили для отправки в подвал.
Завтра этот разобранный дом станет ещё и чистым, и его можно будет нарядить к новому году.
Город уже вовсю нарядили, и нам чота охота.

Пять дней черно-белых картинок из жизни; ни людей, ни объяснений. Конечно, я в игре!

Номер раз.

Жара. Жара. Душные влажные дни, море прогрелось до настоящего тепла, щипачки из него ушли, медуз унесло, вода бирюзовая, волны... Нимагу как мне нравится жить на море. Днём оно пахнет и шуршит, ночью - шуршит и пахнет.
Правда, очень жарко сейчас. Иногда и ночью нет облегчения: возьмёшь с собой платок на ночную прогулку - да так его и проносишь в сумочке.

Ходили по ночному городу с Катей, с Катей, Викой и Машей - Катиной старшей дочкой, а потом с Катиной младшей, Даной; в результате в голове сложился и оформился маршрут "Ночная Варна", до неприличия длинный и до невозможности красивый. Озвучила его на последней экскурсии, чтобы некуда было отступать; по совету Барбары Шер призвала на помощь друга, перед которым совестно будет сдаться, и назначила себе дедлайн. Если учесть, что вообще со всей этой прогулочной деятельностью я наружу вышла после первой книги Барбары Шер - интересно, как изменит мою жизнь вторая.

В субботу - Бегущий город, ОЛОЛО! Ташка уже в Варне, завтра увидимся, очень мне нравится, как она с городами коммуницирует. Я буду играть Бегущий город! У меня будет маршрутная карта, я буду зырить и искать и вообще, я буду как все вы, кто уже поиграл, только ещё немножечко инсайдер :)

Помните, мы голосовали за проект местных художников "Улица Напред" и выиграли?
Так вот в эти выходные Всё Состоялось.
Приехали ребята с Украины и из - всё время путаю Словению и Словакию, откуда-то в общем из более центральной Европы. Собрались все наши - Фарс, Маус, Хром, Глоу, сам НАССИМО! И - тадамм! Приехал Йенс Бессер, с которым я даже не мечтала познакомиться! (и не познакомилась, потому что зассала).
Алекси Иванов устроил шикарную лекцию про объекты городской среды: сначала показал несколько десятков снимков - бетонные сооружения, парапеты, поребрики, оградки, пустые клумбы, - комментируя, что во что можно превратить, - а потом - несколько десятков готовых работ (в частности, шк... шп... вот тот столбик в порту, к которому корабли привязывают, опять название забыла, - за пять минут превращается в мухомор, нужно только два баллончика краски, даже я справлюсь). И не только показывал, но и рассказывал - что к чему, что зачем и что за чем следует делать, и ещё - что разрушать не обязательно, достаточно привлечь взгляд.
И об этом же говорил Йенс Бессер (йоу! я видела живого Бессера!). Он, конечно, настоящая звезда, по нему очень видно, что у него гигантский опыт публичных дискуссий, у него две опубликованные книги про мюралы (стенописи) - и лекция его была тоже супер. О прошлом стенописей, о настоящем, об особенностях мюралов ("те картины, которые мы привыкли считать характерными для городов - хороши только на фото, на них надо смотреть с определённой точки, как правило, весьма удалённой от самой картины; а что насчёт прохожего, кто подумает о нём, о том,чтобы ему хорошо было видно? Если, рисуя, мы хоть сколько-нибудь рассчитываем на внимание извне - мы должны помнить о том,что зрителю должно быть хорошо видно то, на чтоон смотрит") - и немножечко о будущем. Собственно, лекция называлась "Будущее мюралов и мюралы в будущем".
И вот тут я, конечно, попала. Три года назад, познакомившись со всей этой прекрасной компанией и слушая их, я была готова за зад себя укусить от досады: мне так много есть что сказать - и я вообще не понимаю, как говорить по-болгарски! Сейчас я вполне могу порассуждать на любую более-менее близкую мне тему - правда, звучать буду излишне лаконично, почти лапидарно, но то ли ещё будет. И вот я прихожу - А ЛЕКЦИИ НА АНГЛИЙСКОМ. И понимать я их худо-бедно понимаю - но пока додумываюсь, как сказать именно то спасибо, которое хочу, проходит полтора дня, Бессер заканчивает рисунок и уезжает.
Рисунок же у него вышел охренительный. На сиреневом фоне - такой очень характерный бессеровский фон, многослойный, рваный и туманный одновременно, - в его манере линиями и кружочками нарисована вся тусовка: как он ехал на поезде, как они пили в Хале З (в основном воду, что отдельно смешно), как читали лекции, где рисовали, куда ходили и так далее, - и всё это белым мелом.
Белым факинг мелом, натурально, dust in the wind. Было утро воскресенья, я побежала посмотреть, закончили ли ребята за субботу - и разревелась прямо там, у картин. Этот мир меня любит, такая зараза, слов нет приличных.
Вообще ребята выложились все, и нашенькие в очередной раз превзошли себя. Алекси с лекцией, картиной и огромной работой (вот я сейчас пишу - а они с Маус на стремянке допиливают фон и окантовку, сводя девять совершенно разных работ в одно огромное художественное высказывание). Вики выдала абсолютно свою, абсолютно узнаваемую работу - и это опять новый стиль и новый уровень мастерства. Нассимо нарисовал портрет Вики как она была этот уикенд - в самой высшей точке вибрации. Люблюнимагу всех, какое же счастье, что они тут есть.
Иллюстрации: https://www.instagram.com/p/BW41RXIhZqq/?taken-by=therealkrissja - левая часть стены
https://www.instagram.com/p/BW41gDeh1BV/?taken-by=therealkrissja - правая часть стены
https://www.instagram.com/p/BW42DucBaJk/?taken-by=therealkrissja - Бессер
И всё по тэгу "Улица напред" - фото и видео

И да, всё воскресенье вся эта безумная команда рисовала в Хале 3 - поставила трёхметровые фанерные щиты и фигачила мастер-классы. Я увидела только маленький кусочек, потом меня накрыло запахом нитрокраски и я позорно бежала - так что надеюсь ещё где-нибудь увидеть результат.
А вот это полотно теперь наше, общегородское. Когда допилят - сбегаю туда с камерой отсниму всё.

Погоды у нас стоят изумительные: днём между плюс двадцатью и плюс тридцатью, можно разгуливать в платье и босоножках; зато вечером (вотпрямщаз в три часа ночи, например) - плюс одиннадцать, и можно закутаться в любимые трикотажные шмотки, сезон которых очень короток (зимой в них холодно, летом - неуместно). По одежде сразу видно, кто давно местный, а кто - только сейчас: настоящие горожане днём ходят как я ночью. Город сдвинулся в фиолетовый: одновременно цветёт глициния, багряник и сирень, из подворотен пахнет ландышами, ещё кто-то мелкий лиловый торчит из клумб, а с балконов пахнут петуньи. Всё пахнет жареным мясом, цветами, морем; город ждёт сезона.


Хожу по дому с молотком и делаю себе гвозди там, где хочу. Невероятная степень свободы; папа учил, что сначала нужно сверлить, потом - вбивать деревянный патрон, потом - вкручивать шуруп, потом - повиснуть на нём, проверяя его на прочность, и только потом можно вешать то, что собирался; мне в этой схеме доставалась проверка, потому что если уж я не сломаю - ничто не сломает (щас вот вспомнила и подумала, что знаю, от кого дочь моя Виктория унаследовала этот талант). Сверлить я пока не готова, а вот сделать тук-тук-тук симпатичненьким икеевским молоточком по хорошенькому золоченому гвоздику - вполне могу (и однажды делала это, пока из-за стенки не постучали; так я узнала, что в соседнем доме кто-то живёт примерно на уровне нашей квартиры, а значит, нам будет тепло зимой). Повесила не только заек, но и календарь, и любимые маленькие картинки, и предвкушаю развеску летней экспозиции.
Каждый вечер, когда я прихожу домой и понимаю, что до желанного состояния моей комнате ещё далеко, я разбираю ещё что-нибудь, смотрю на сделанное, выдыхаю - а потом оборачиваюсь, смотрю на остальное и понимаю, что не особенно приблизилась к порядку моей мечты. И что для этого мне точно нужна ещё пара стеллажей. Кошка Мышка, постоянно превращающая мои монологи в беседы, говорит, что мне для этого достаточно покормить котичку или хотя бы почесать её, а потом пугается и убегает, будто внезапно перестала меня узнавать. За Мышью бежит Шейла, которая на всякий случай подхватывает любую панику; за ней - Туман: главкошка побежала - все побежали; их в коридоре встречает озадаченная Федя, получает от кого-нибудь по морде и бежит отвечать; по дороге коты находят мячик, пугают им Мышь, та бежит ко мне, пугается, убегает - в этот момент у меня из рук падает очередной предмет разбора, коты разбегаются, а Мышь прибегает на звук - а чо там чо там а вдруг чо интересное.
Сегодня, организовывая прихожую, нашла пенопластовый мячик, лёгкий и звонкий; кинула его Шейле - и дальше мы с Викой давились хохотом, потому что прозвучавший смех немедленно прекратил бы веселуху (мама Ши вообще не переносит, когда над ней ржут). А не ржать тоже было никак: кругло-квадратная кошка, растопыривая лапы, гоняла мячик по Викиной кровати с четкостью опытного голкипера и выражением лица крайне озадаченного инопланетянина. Надо завтра снова этот мячик ей предложить, и видео снять, а то такая вымытость пропадает.

Переезд входит в стадию "меня беспрерывно тошнит от паники". Ладно, после того, как мы влёгкую и как бы между делом перевезли друга Стр из одной мансарды в другую, я больше не боюсь чужих переездов. Но свой собственный меня ужасает до сведённого горла, до полной невозможности дышать (я так долго могу, поэтому не буду).
При этом объективно я вижу, что дела движутся. Сегодня отнесла в квартироньку икеевские подвесные полки, сделала отличное хранилово в шкафу, передвинула мебель - и внезапно организовала себе два преуютнейших угла, для сна и для работы. Спина закрыта, со всех сторон предметы, я в домике, ура-ура. Всё-таки отсутствие объёмного воображения здорово затрудняет жизнь. Вот так теперь выглядит комната:



За моей спиной - стена с окнами и балконом, а слева за границами кадра - полностью пустая белая стена. Её пустота и белизна меня несколько смущают, но я что-нибудь придумаю (Даша и Вика наперебой стебутся "хочешь кагбе диванчик? давай притащим обратно кровать из нижней квартиры, зря мы её, что ли, туда стаскивали").
Удивительное дело: мне дико комфортно в этих белых стенах, простых деревянных полах, в новостроечном "никаком" жилье. Немного грустно, что в старинном доме в древнейшем квартале мне далеко не настолько уютно - с другой стороны, такие вещи о себе лучше бы знать, чтобы хотя бы перед собой не притворяться. Да, витражи и лепнина оказались не про меня, если они расположены прямо поверх старой римской дороги; и спать на дороге оказалось не про меня, и древний город - это место, где я хочу гулять, а жить я хочу у хорошего магазина; а высотой потолков я готова пожертвовать, чтобы снизить величину счёта за электричество (я и на исповеди не скажу, сколько заплатила за два самых холодных зимних месяца, и всё равно мне было зябко).
Вогнав себя в неразгибаемый эмоциональный штопор (видели бы вы меня! хваталась то работать, то готовить ужин, то жрать борщ), отзвонилась наконец перевозчику - здрасти, Светльо, помните меня? это я, Ольга с Батенберга, с кучей мебели и четырьмями котаме! вы не поверите - я снова переезжаю, на четвёртый без лифта, давайте перевезем меня в субботу?
Ангелы-покровители грузчиков должны обеспечить Светльо наилучшей следующей жизнью из возможных, он выручает меня всегда. Я отчётливо чувствую от него "мог бы - не взялся бы, но блин надо же помочь человеку..." - и знаю, что он реально меня перевезёт как на ручках.
Четвёртый. Без лифта. Шестьдесят восемь ступенек квадратного "колодца", по три на пролёт. Часть следующей жизни я проведу, выпекая небесную шарлотку ангелам-покровителям грузчиков.
Паника меж тем не отпускает, но я повторяю ей "вечером субботы всё будет позади". Осталось только собраться. Наполнила гостиную коробками, паникую, что их не хватит. До четверга нужно будет наработать всю работу, чтобы до вторника - ура, у меня будет отпуск! - ну не то чтобы отдыхать, но не делать заказы, да.
Дошла в приступе паники до состояния "я жалуюсь маме": рассказываю ей, как меня тошнит и как я бегаю по стенкам и как всё ааа ужас ужас ужас; кажется, мама озадачена: обычно у нас происходит ровно наоборот. А сейчас - моя мама - сочувствует - моим грузчикам. Если так пойдёт и дальше, она будет сочувствовать мне!
Одна из спасительных вещей в переезде - расхламление. Пошла и выкинула шмотки некрасивые, нелюбимые и неподходящие, оставленные на всякий случай: поняла, что ебала я в рот этот случай, пардон мой клатчский, и если он таки придёт - я встречу его в любимой одежде, а не в абы-какой. Удивилась количеству бруснично-фиолетовых, сиреневых и розовых вещей в гардеробе; вспомнила, что два года назад это был мой цвет (а три года назад - хаки с оранжевым, а год назад - серый, а сейчас - припыленно-синий, и когда я прирасту одеждой нужного цвета - он опять сменится, даштожтакое). Нашла целый мешок одежды нужного фасона, но всех оттенков хаки - собиралась покрасить его бирюзово-синей краской для стиральной машины; в прошлом году этот цвет лег на коричневую ткань восхитительным серо-стальным; и теперь у меня есть стиральная машинка, и, пожалуй, завтра же я их всех и выкрашу.
Сразу после экскурсии (война войной, а обед - по расписанию). Веду знакомую девочку парком, интересно, как ей покажется (за обзорную я спокойна, а парк надо обкатывать, и уже да, на малознакомых людях).

ПыСы: "На вечеринке всё было очень прилично, ничего такого, - сказала она, снимая пальто; и все в комнате увидели, что ее бюстгальтер надет поверх свитера" - я думала, что достаточно успокоилась после прогулки и ужина, пока не увидела, что отправила этот пост в бусный журнал вместо своего; аймаладца.