krissja | календарь (Reply)

тоже на две части разобью - много очень, большой какой-то год получился

2003 год, часть первая

В январе 2003 года мне исполняется 27 лет. Мы особо не празднуем - приезжает Юлька, все еще стройная и с сережкой в пупке, и я делаю последние ее фотографии, где еще никому не видно, что произойдет летом.
>Недавно мы с Юлькой пересматривали старые фотографии - она смотрела на себя беременную и себя еще раньше, и хныкала: "Я больше никогда не буду такой красивой!" - а рядом тусовались Соня, вобравшая в себя Юлькино выражение лица, и Оленька, отъевшая у мамы все приятные округлости; и эта жертва не казалась чрезмерной: подумаешь - грудь слегка отвисла, подумаешь - на пузе карман; зато какие девки получились, загляденье!<
Юлька с Женькой снимают квартиру неподалеку от Юлькиного дома, и маленькая моя сестренка переезжает от своих в крохотную хрущобу. Она обустраивает свое гнездо - а я хихикаю над ней, когда есть время хихикать: все-таки двое детей - это очень много.
Я уже по горло сыта домашним хозяйством и детоводством - но дети еще совсем махонькие, ни о какой работе-на-режиме и речи нет - моя мама сидит с Кириллом, сестра все еще в Эмиратах, а Сережка пашет как папа Карло. Поэтому я ищу какие-то заказы в интернете - рисую визитки, обложки, плакатики, делаю сайты; а когда мне за это не могут заплатить, я делаю это бесплатно - руки и голову занять. Работа помогает мне не сойти с ума.
В январе в fif-овской ленте я неожиданно натыкаюсь на рецензию первой части Властелина Колец. У-у-ух, что это была за рецензия, просто удивительная! Я пошла дальше по дневнику ее автора, и зачиталась чуть ли не до утра; и под каким-то совсем дальним постом оставила наглый комментарий - мол, отчего это, милый человек, у тебя сайта своего нет? А давай-ка мы тебе его забабахаем! Милый человек -

a_str - как-то подозрительно легко согласился. Я спросила его: "Скажите мне, Киса, как художник художнику - вы рисовать умеете?" Стрейнджер ответил осторожно: "Вообще-то последние несколько лет я зарабатываю этим на жизнь". - "Отлично!" - обрадовалась я, ничуть не смутившись. - "Можешь хотя бы приблизительно изобразить, чего ты хочешь от сайта?" - "Могу" - пожал плечами Стрейнджер, и мы начали работать.
Видимо, Стрейнджер уже давно хотел свой сайт: работа шла удивительно бодро, мы начали в начале января, а к середине сайт уже висел в сети, весь такой черно-белый. Доверстав последние странички, я горько разрыдалась: чудесное время кончилось, и интереснейший человек должен был логично исчезнуть из моей жизни. "Не собираюсь," - успокоил меня Стрейнджер в ответ на мои невнятные хныки. - "У меня от тебя настроение повышается. И потом, кто мне будет Толкиена верстать?"
Стрейнджер - удивительный, и благодаря ему моя жизнь расцвечивается совершенно новыми красками.
Мы продолжаем общаться - какое-то время от меня слышно только Стрейнджер то, Стрейнджер се, а муж мой ревнив, как бритва - поэтому, когда в мае

a_str приезжает в Москву, останавливается он у беременной Юльки. А Юлька - шарик на стройных ножках, на ней синее платье в алых маках, и глаза сияют счастьем. И Юльку Стрейнджер тоже очаровывает - хотя не так, как меня. А я - в полном ауте:

a_str оказывается теплым, круглым и мягким (я боялась, что он будет жестким, узким и чуточку липким - как харизматичные персонажи моей юности).
>О своей влюбленности в Стрейнджера я уже писала - повторяться не буду.
Но вот о чем надо написать: я воспринимаю людей как теплых/холодных, мягких/жестких, круглых/угловатых, пушистых/липких, кошек/собак, сов/жаворонков - тут много критериев, какие-то из них почти неважны, типа пушистый/липкий, а какие-то - определяющие. С людьми жесткими и холодными я общаться совсем не могу, а если вынуждена - меня это тяготит; а горячий - это не теплый, это скорее обжигающе холодный. Объяснить я этого не могу, это какие-то хитрые особенности внутреннего восприятия. Очень общительного и добродушного человека я могу воспринимать как холодного и жесткого, но пушистого и сову. Вот, кстати, с жаворонками жить совсем не могу, безумно тяготит... Впрочем, я отвлеклась.<
В начале мая я сижу под дверями родильного отделения Сеченовки - того самого, где год назад появилась Вика, - и нервничаю. С меня можно писать картину "мать семейства ждет рождения первой внучки", или какую-нибудь похожую; моя Юлька, моя маленькая девочка, моя слабенькая и нежная, вот-вот станет мамой. И я очень хорошо знаю, сколько боли и крови скрывается за этим изящным эвфемизмом - а потому волнуюсь и сижу под дверями родилки, и дежурные доктора меня укоряют и уговаривают свалить куда-нибудь, а я все жду, а потом доктор Юля приносит мне только что родившуюся Сонечку - маленькую, красную, сонную, - и я плачу от счастья. А потом, через час или чуть больше, мне выкатывают Юльку - бледную, усталую, и первое, что она говорит: "Как же у меня болит жопа!" - а потом я жду ее наверху, в палате, где пока еще никого нет; и мы болтаем до вечера, пока дежурные медсестрички не вытуривают меня.
А на следующий день на Курском вокзале мне передают посылку от