1 июля - жареный песок

[krissja]

Море - льдисто-прозрачное, холодное как весь пиздец, особенно если бежать к нему по песку.
Идти к нему - невозможно: пятки жжёт.
Вода манит. Чужие дети прыгают в плоской голубой воде, взрывают море тысячами стеклянных брызг.
Пытаюсь вспомнить: а я вот так бегала в детстве? Хожу по мокрому песку, плещусь потихоньку. Пятки шипят, ледяная вода кусает пальцы.
Плечам уже очень горячо под солнцем, им уже очень хочется в воду; пяткам уже супер ок, они тащат вперёд всю остальную меня; середина туловища говорит "ни за что, я тёплый и нежный".
Я иду и думаю о виленских туристах. Сегодня в Варне приземлился самолёт из Вильнюса, и всем пассажирам налили по прилёту, и потом - ещё, выдали розы и памятные подарки. Один такой город ждёт в гости один другой город.
Жара, жара. Придумала поездку, посмотрела прогноз, поняла, что будет она у меня не раньше сентября, потому что в плюс тридцать два никакое ничего не хорошо, кроме как лежать в воде.
Я лежу в воде, восхитительно ледяной. В прибое шастают вотакенные рыбины. Я перебираю песок пальцами и думаю об эволюции - вылезать, не вылезать? а может, чёрт с ним, с прямохождением? останусь здесь...
Вода поднимает и баюкает. Слизываю с губ солёные капли, отползаю поглубже в ледяное из тёплого прибоя.
По берегу летит зонт, выдернутый ветром; за ним следует друг А.. Берёт беглеца за трость, как щенка за ошейник, возвращает на место. Вздыхаю, выпрямляюсь, улыбаюсь земному притяжению, отряхиваюсь; иду по песку - потому что могу.
- Кофе, - говорит А. - Истинная причина эволюции - кофе.
Июль упал на нас горячим матрасом.
Ночами жарко почти как днём.
Солнце обожгло мне щёки, и я изнутри как будто всё время чуть морщусь.
Июль.