6 июня, заметки из путешествия

Стара Загора - единственное путешествие, где должно бы хватить времени вообще на всё, мы никуда не торопимся, приезжаем туда в час дня, уезжаем - в два часа ночи, успеваем дважды поесть и выпить по литру кофе, позависать в каждом приятном уголке... И всё равно приходится выбирать: античная жизнь или современная, Исторический музей или Неолитные жилища.
Поэтому Стару Загору я изучаю фрагментарно. В этот раз мы до могилы архиепископа дошли и посидели там как следует, в следующий раз ещё что-нибудь новое добавим.
Когда-нибудь лет так через сто я изучу Стару Загору.
Или нет.
______

два дня прожила в лесном санатории.
ела баницу на завтрак.
плавала в бирюзовой воде.
ходила в лес, а потом снова ходила в лес искать там город, очень смеялась.
потом нашла озеро.
а потом снова завтракала баницей и плавала в бирюзовой воде.
и снимала, как шмель кружит вокруг алого цветка.
а потом домой поехала.
______

летом дневные поезда набиты под крышу.
осенью будет ещё плотнее: первокурсники будут гонять домой на выходные или просто посреди недели, а потом привыкнут к новому ритму, станут приезжать только на большие праздники, а потом напишут родителям "может, приеду на пару дней" - и дома воскликнут, ну, разное.
а напишут...
разное же и напишут.
в общем, сейчас абитуриенты ездят поступать, школьники - выступать, все остальные - к морю.
я думала, что в понедельник на дневном поезде будет мало народу - и ошибалась.

юные обручённые из Старой Загоры ехали в гости к маме жениха и везли с собой четыре огромных сумки, преимущественно с едой и подарками. увидев, что в их купе всё занято, они пошли по вагону искать себе пристанища - и наткнулись на меня, которая вошла в вагон с другой стороны и уже поняла, что пустого дивана для развалиться и вытянуть ножки - не обрету.

обручённые дети с четырьмя спортивными сумками пошли за мной.

в нашем купе сидело двое китайцев с огромными рюкзаками и ноутбуками, красивая азиатка с веером и две крупных девы, которые ехали из Мездры в Ямбол.
окно купе было распахнуто.
ура.
ехать четыре часа в горячем железном вагоне с закрытым окном мне совершенно не хотелось.
- Так, - говорю китайцам. - Вы можете не вставать, но это моё место у окошка. Поднимайте рюкзаки, я сяду у двери.
- Но это наши места! - закричали обручённые.
- В девятом купе должны быть места проводника, - сказала я китайцам. - Так или иначе - сядете.
Ребята поднялись, взяли два подключённых ноута, два рюкзака, две сумки, как-то это всё собрали в единый ком... я тоже плотно устраиваюсь в дороге, ага.
- А окно мя закрывать не будем, - сказала я.
- Нетушки, - отозвалась старшая дама из Мездры до Ямбола. - Мне в шею дует. Вот вообще ни разу не мечтала приехать в Ямбол с продутой шеей.
- Смотрите, что у меня есть против сквозняка, - сказала я и достала летний пуховик. - Хотите набросить его на плечи и укрыться от ветра? Потому что иначе мы тут задохнёмся.
- А на голову я что наброшу? - спросила дама из Мездры до Ямбола.
Я промолчала.
Поезд тронулся, дама закрыла окно.
Азиатка с веером застонала.
Через пять минут до нас дошла проводница.
- Билеты, непроверенные билеты и дорожные карты...
- Я больше не могу! - закричала азиатка с веером. - Я просто! Больше! Не! Могу! Тут слишком жарко! Вам ведь тоже слишком жарко? - обратилась она ко мне и обручённым из Старой Загоры. - Почему, почему не открыть окно?
Проводница пожала плечами и открыла.
Дама из Мездры до Ямбола застонала, обнимая надутую шею.
- Так, - сказала я. - Есть решение. Давайте поменяемся местами, и всем будет хорошо.
Дама села на моё место и моментально успокоилась.
Я понюхала ветер - и сказала азиатке:
- Самое продуваемое место - здесь. Давайте-ка и мы с вами местами поменяемся.
- Ох, наконец я могу дышать, - выдохнула девушка. - Вы не представляете себе, что тут было. Когда едешь три часа и конца-края этому не видно... Не представляю себе, как вы это переносите.
- Понимаете, - сказала я. - Ай эм булгэриан. Итс нор ту хот найзер ту колд хиар. Невер.
я хотела рассказать о танцах в ледяной реке и пляске на углях, но не хватило словаря, и только спустя сутки до меня дошло.
булгэриан, ага.
очень смешно.

а поезд нёсся дальше.
в Ямболе сошли дамы из Мездры.
в Карнобате сошла азиатка - и я задумалась поневоле: тоненькая девушка с огромной сумкой, болгарского не знает, как она доберётся до города, встречают ли её? - и поняла, что, кажется, становлюсь рили булгэриан: совсем недавно я только провожала заблудившихся иностранцев и забывала о них сразу, а сейчас беспокоюсь о девушке, которой явно нехорошо - и которая явно может позаботиться о себе сама.
в Зимнице к нам подсел большой румяный парень, рассказал, что едет с работы - со стройки, - и сто раз извинился за то, что вспотел:
- Ненавижу, когда от меня пахнет.
- Пока нормально, - отозвалась я. От него чуть-чуть пахло раскалённым железом, немного - бензином и совсем немного - горячей шерстью.
- Лето, - сказал парень из Старой Загоры. - От всех пахнет.
- Все люди, - отозвалась его невеста.

поезд мчал к морю.
в вагоне осталась едва половина пассажиров.
из соседнего купе вышел голубоглазый рыжий англичанин в гавайской рубашке, прошёл в туалет, вернулся и зашептал на весь вагон:
- Мэри, Мэри, в раковине - сигаретный пепел! Я же тебе говорил - они тут курят, и прямо в поезде! А ты - не верила!
- Кстати, - отозвалась девушка из Старой Загоры. - Вам не помешает, если я закурю айкос?
- Кури спокойно.
поезд нёсся по полям.
девушка вдыхала из сиреневой коробочки и выдыхала ягодный дым.
в распахнутое окно влетали потоки тополиного пуха, проносились по купе и вылетали в коридор, где тоже были распахнуты все окна.
я надела тёмные очки и открыла термос с кофе.

всё успела в Старой Загоре: и термос горячей водой заправила, и бутерброд купила, и черешни взяла местной, целый мешок, и помыла её в парке - и садилась в вагон с мокрым пакетом мокрой черешни, - и с реченькой Бедочкой попрощалась, и всё равно - мало было времени, мало, ещё хочу, ещё приеду.
не знаю, на сколько надо ехать, чтобы уезжать без желания вернуться.
не думаю, что так вообще надо.

разглядывала своих спутников и думала, что в лице болгарского мужчины обычно прячется улыбка.
мужчина может не улыбаться. да вообще у него может быть строгое серьёзное лицо. знавала я одного полицейского, а имя его забыла - и когда понадобилось снова его найти - спросила у его же коллег: "Такой, похож на Аспарухова воина" - и они моментально поняли, о ком речь. реально чувак как с картины про Средневековье.
суровое лицо, высокие скулы, широкая нижняя челюсть, узкие губы, глаза немного азиатские.
как мы с ним хохотали над одной из моих шуточек.
и это я видела во всех мужских лицах:
в уголках глаз, где-то на краях бровей, под тенью ресниц,
в уголках рта -
реально прячется улыбка.
улыбнёшься такому - он в ответ улыбнётся всем собой.
"щас спою", рили.

в лице болгарской женщины прячется ярость.
девушка из Старой Загоры позвонила подруге - спросить о забытых наушниках.
спросила, не обрела, жаловалась, расстроенная.
это словами было.
а что было мимикой!
ноздри раздувались, брови сходились так, что в складке между ними грохотал гром и вспыхивали молнии. воздух вокруг дрожал от напряжения. глаза горели нездешним огнём. а как звучал её голос!
и этим голосом - не буря мглою небо крыла, а расстроенная девочка подруге жаловалась.
и подруга ей в ответ сочувствовала.
такая же подруга так же сочувствовала.

и рядом с этим всем - двое болгарских мужчин: большой круглый румяный строитель с ангельским лицом "щас улыбнусь" и спокойный невозмутимый жених из Старой Загоры с выражением лица "щас спою балладу часа на два".

и я это всё записываю.
и полный поезд иностранцев - студентов, гостей, путешественников, - смотрят на это вот всё.
горы, поля, курганы, яростные женщины, смеющиеся мужчины.
и маки, алые маки.
вдоль всей дороги, и иногда - целые поля.