взрослые красивые женщины

Зацвела липа, и запах её цветов тянет во все стороны моё сердце сладчайшим предчувствием. То, что в Москве длилось пару недель от силы, здесь тянется всю огромную непрерывную весну, а потом бесконечное лето - и вечно что-то да цветёт.
Впрочем, сейчас уже и зреет. Прекрасный собиратель Боничка примечает сливовые деревья, к которым мы наведаемся в июле, и ведёт меня к шелковице. Она (Бонни, не шелковица) приучилась уже собирать ягоды так, чтобы почти не пачкаться; а у меня этот фокус не получается. Мы обжираем тютину как жираф и капибара - Бонни тянется к верхним веткам, благородно оставляя мне нижние, - мы собираем ягоды в стаканы - у тебя есть ещё один? КАК НЕТ? - для старенького Бонькиного пасюка, а всё, что не вмещается, складываем в рот.
Попробовав шелковицу в позапрошлом году, я не представляла себе, что когда-нибудь доведётся ею объесться; но три дерева в парке кормят пол-Варны, постоянно возле них кто-то есть, а земле всё равно больше достаётся, чем людям.
Мы выбираемся из зарослей - я вся в пятнах по локоть и с синими губами, Бонни чистая, но с сильно потянутой спиной, - и идём домой, и в старом городе упираемся лицами в дерево, усыпанное красными и почти чёрными ягодами. Нам не приходит в голову подумать, а чойта эту роскошь никто ещё не сожрал - мы накидываемся на дерево и моментально обираем его всё; Бонни собирает в горсть, я - прямо в рот.
- Дарлинг, а что это мы такое жрём? - спрашиваю наконец я, когда подозрения кусают меня за язык и немного за гортань.
- Вообще похоже на вишню, - отзывается Бонни с сомнением: она уже тоже попробовала ягоды дивной красоты. - Может. она дикая? Или это она выродилась так со временем...
- Охуела она со временем! Это ж не вишня. а чистый хинин! - воплю я, не переставая складывать добычу в себя.
Оставив на ветках только незрелые ягоды, мы уходим, Бонька - с пригоршней вишен, я - с перекошенным от горечи ртом. По дороге Бонни скармливает мне оставшиеся ягоды, отказаться от которых я не могу, несмотря на их вкус; зато у дома, на бульваре Марии-Луизы, милосердная белая шелковица бьёт меня ягодами по лицу - и какими же они кажутся сладкими после той коварной вишни!
Через пару дней мы снова идём к шелковице - я хочу ягод, а на рынке почти ничего нет, потому что воскресенье, - и наедаем себе чёрные рты и руки (впрочем, Бонька опять остаётся чистенькой, так что тут уместнее единственное число - напачкиваем мне рот и руку, совершенно счастливые процессом и довольные результатом), а на обратном пути моя прекрасная подруга снова выводит меня к вишне, уже другой, и её мы тоже объедаем.
- Эта кислее, чем та была горькой, - говорю я.
- Это тебе из-за шелковицы так кажется, - отзывается Бонни. - Нормальная вишня. Кислая, но нормальная.
Дикие городские девочки, бывшие столичные жительницы, мы не можем пройти мимо дерева, не обожрав его всё; можно, конечно, и на рынке купить (я уже купила и наморозила вишни на зиму на компоты, а черешню покупаю большими объёмами, чем что бы то ни было ещё); но самим добыть - совсем другое дело.
Сашка сказал - шелковицу собирают на простыню. А ещё - что он умеет это делать. А ещё - что ни один не пойдёт, ни с Бонькой вдвоём, потому что это как-то странно. А если я тоже буду - тогда пойдёт, ведь я так выгляжу и веду себя, что рядом со мной кто угодно кажется сдержанным, воспитанным и вообще нормальным.
Особенно когда тащит за собой простынный тюк, весь в багровых пятнах шелковичного сока.

ПыСы: с двух килограммов сырых мидий в ракушках чистого мяса получается - около трёхсот грамм, я сегодня замерила; а готовить их легко и быстро, только мыть долго и неприятно.