я не могу больше носить это внутри
Feb. 24th, 2008 03:17 amТак вот прячешься, прячешься - поплотней, поуютней, чтобы вокруг - только самые любимые книги, только родные запахи, только приятные люди; с неприятными не видишься, в дурную погоду из дому не выходишь, за неприятную работу не берешься - ну как же, ты же себя уважаешь, - делаешь только действительно желаемое, настраиваешь свет по своему вкусу и воздух - по слуху.
А потом, когда мир завершен и обжит, и тебе в нем комфортно, выходишь однажды ночером на балкон, чтобы выкурить последнюю перед сном, самую вкусную, сигарету, и думаешь о чем-нибудь небольшом, но приятно гладящем душу - про весну, например, которую уже не отменить, или о том, что дочка сегодня уснула внизу, и можно будет на обратном пути поправить ей одеяло и поцеловать в макушку - кто сказал, что все эти мелкие радости кинестетика больше нужны детям, чем родителям? Думаешь такой, слова подбираешь, на улице дождь, снег почти растаял, дороги блестят, какой-то идиот несется на серебряной машине - кто ж так носится и зачем, там же дальше поворот дороги, вж-ж-ж-ж-ж...
...а наперерез ему через дорогу - собака.
Хлоп.
Машина уносится дальше, собака отлетает на пять метров вперед, дергается, раскидывает лапы, машет ушами, пытается встать, а ты веришь, веришь как последний идиот, что вот сейчас она отряхнется и побежит дальше, быть может, прихрамывая на переднюю лапу - а по дороге несется еще одна машина, притормаживает и объезжает собаку, чтобы не пачкать колеса, и ты уже визжишь в бессильно сжатый кулак, а на дороге уже ничего не двигается, черно-белый косматый мешок валяется на асфальте, и ты стонешь "господигосподигосподи приюти и обогрей на пажитях Твоих..." - и думаешь только о том, что мог же, мог же или притормозить, или объехать - по пустой-то дороге, - но то ли испугался оттормаживаться по скользоте, то ли просто ему было похуй с его ста пятьюдесятью в час; а еще о том, как умирала на асфальте маленькая бело-серая крыса, твой зверь, которого ты сам убил по неосторожности; а еще о том, как недавно рыдала подруга, потерявшая сестру.
Утром трупа уже не будет, и ты станешь думать уже о том, куда убрали несчастный этот мешок, и о том, что теперь не получаешь никакого удовольствия ни от весеннего воздуха, ни от такого удобного, такого своего места для покурить, потому что смотришь все равно на асфальт - даже пятен не осталось, - и думаешь только про вж-ж-ж-ж-ж - хлоп, и все.
Господи, я знаю, глупо спрашивать - "почему" и "зачем".
Хлоп, и все.
Приюти и обогрей на пажитях Твоих...
А потом, когда мир завершен и обжит, и тебе в нем комфортно, выходишь однажды ночером на балкон, чтобы выкурить последнюю перед сном, самую вкусную, сигарету, и думаешь о чем-нибудь небольшом, но приятно гладящем душу - про весну, например, которую уже не отменить, или о том, что дочка сегодня уснула внизу, и можно будет на обратном пути поправить ей одеяло и поцеловать в макушку - кто сказал, что все эти мелкие радости кинестетика больше нужны детям, чем родителям? Думаешь такой, слова подбираешь, на улице дождь, снег почти растаял, дороги блестят, какой-то идиот несется на серебряной машине - кто ж так носится и зачем, там же дальше поворот дороги, вж-ж-ж-ж-ж...
...а наперерез ему через дорогу - собака.
Хлоп.
Машина уносится дальше, собака отлетает на пять метров вперед, дергается, раскидывает лапы, машет ушами, пытается встать, а ты веришь, веришь как последний идиот, что вот сейчас она отряхнется и побежит дальше, быть может, прихрамывая на переднюю лапу - а по дороге несется еще одна машина, притормаживает и объезжает собаку, чтобы не пачкать колеса, и ты уже визжишь в бессильно сжатый кулак, а на дороге уже ничего не двигается, черно-белый косматый мешок валяется на асфальте, и ты стонешь "господигосподигосподи приюти и обогрей на пажитях Твоих..." - и думаешь только о том, что мог же, мог же или притормозить, или объехать - по пустой-то дороге, - но то ли испугался оттормаживаться по скользоте, то ли просто ему было похуй с его ста пятьюдесятью в час; а еще о том, как умирала на асфальте маленькая бело-серая крыса, твой зверь, которого ты сам убил по неосторожности; а еще о том, как недавно рыдала подруга, потерявшая сестру.
Утром трупа уже не будет, и ты станешь думать уже о том, куда убрали несчастный этот мешок, и о том, что теперь не получаешь никакого удовольствия ни от весеннего воздуха, ни от такого удобного, такого своего места для покурить, потому что смотришь все равно на асфальт - даже пятен не осталось, - и думаешь только про вж-ж-ж-ж-ж - хлоп, и все.
Господи, я знаю, глупо спрашивать - "почему" и "зачем".
Хлоп, и все.
Приюти и обогрей на пажитях Твоих...
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}