А мы репу сеяли, сеяли...

Он страшно не любит фотографироваться. Когда-то недавно он взял с меня слово, что я больше не буду приставать с этими глупостями к его жене, и в ответ разрешил фотографировать себя. Крайне неохотно разрешил, надо сказать - и, пожалуй, меня выручили даже не хорошие отношения, а то, что я учусь.
Его невозможно фотографировать прицельно. Я, собственно, именно по нему и еще по Фраю поняла, что придется учиться ставить свет - такие лица невозможно снимать as is, или это должен быть какой-то очень специфический as is, иначе довольна только я и зрители, а это не считается.
Он реагирует на свои фотографии, как любой человек, совершенно иначе чувствующий свою внешность. Самое лучшее, что я от него слышала - "Да, это лучше, чем раньше. Надо было тебе меня умыть. А вот тут попросить убрать руку". Однако же если я когда-нибудь попрошу его умыться перед съемкой, а тем паче - убрать руку - боюсь, мы с фотоаппаратом окажемся там, куда солнце не заглядывает. Я видела его однажды в очень легком и очень быстропроходящем гневе - мне хватило.
Его невозможно заставить работать на камеру. Он уходит из-под объектива, как кот из-под руки, и результат не нравится даже мне - а всего-то нужно было чуть вправо подвинуться, какого черта, просто подвинься вправо. Как все? Мы так не догова...
Поэтому его надо ловить - в разговоре, случайно, или из-за угла с камерой - оба-на, здрасьте, не ждали? Только тогда можно надеяться на естественность и на то, что дать по шее он мне просто не успеет.
Вчера вечером он устроился рисовать за моим столом. Я на минуту всего вышла - а когда вернулась, он уже обжился за компьютером, будто всегда там был, и так это было уютно, так здорово, что я схватила камеру и устроилась рядом.
Он рисовал - а я фотографировала, подбираясь все ближе и ближе.
( Много Стрейнджера )

Это далеко не все фотографии - я не могу выбрать самые удачные, хотя точно знаю, что они есть.
Во всяком случае, вчера я их видела.
Спокойной ночи.

А мы репу сеяли, сеяли...

Он страшно не любит фотографироваться. Когда-то недавно он взял с меня слово, что я больше не буду приставать с этими глупостями к его жене, и в ответ разрешил фотографировать себя. Крайне неохотно разрешил, надо сказать - и, пожалуй, меня выручили даже не хорошие отношения, а то, что я учусь.
Его невозможно фотографировать прицельно. Я, собственно, именно по нему и еще по Фраю поняла, что придется учиться ставить свет - такие лица невозможно снимать as is, или это должен быть какой-то очень специфический as is, иначе довольна только я и зрители, а это не считается.
Он реагирует на свои фотографии, как любой человек, совершенно иначе чувствующий свою внешность. Самое лучшее, что я от него слышала - "Да, это лучше, чем раньше. Надо было тебе меня умыть. А вот тут попросить убрать руку". Однако же если я когда-нибудь попрошу его умыться перед съемкой, а тем паче - убрать руку - боюсь, мы с фотоаппаратом окажемся там, куда солнце не заглядывает. Я видела его однажды в очень легком и очень быстропроходящем гневе - мне хватило.
Его невозможно заставить работать на камеру. Он уходит из-под объектива, как кот из-под руки, и результат не нравится даже мне - а всего-то нужно было чуть вправо подвинуться, какого черта, просто подвинься вправо. Как все? Мы так не догова...
Поэтому его надо ловить - в разговоре, случайно, или из-за угла с камерой - оба-на, здрасьте, не ждали? Только тогда можно надеяться на естественность и на то, что дать по шее он мне просто не успеет.
Вчера вечером он устроился рисовать за моим столом. Я на минуту всего вышла - а когда вернулась, он уже обжился за компьютером, будто всегда там был, и так это было уютно, так здорово, что я схватила камеру и устроилась рядом.
Он рисовал - а я фотографировала, подбираясь все ближе и ближе.
( Много Стрейнджера )

Это далеко не все фотографии - я не могу выбрать самые удачные, хотя точно знаю, что они есть.
Во всяком случае, вчера я их видела.
Спокойной ночи.