календарь

2000 год, часть вторая

В начале марта меня приглашают на крестины, и я соглашаюсь, хотя сама некрещеная. Меня крестят вместе с малышкой, все происходит весьма забавно, но я какая-то вялая, сонная, мне неможется весь вечер.
Через пару недель, озадачившись обычным вопросом, я делаю тест на беременность - и офигеваю от положительного результата.
>А теперь представьте себе: сидит девка в чужой квартире, без денег, без работы, без мужика, с двумя полосками на тесте - и радуется как сумасшедшая :))
Да, чтобы прояснить этот момент: у меня не было никакой несчастной влюбленности, никакого трагического романа или чего-то подобного. Я просто трахалась и забеременела; так тоже бывает.<
Мне срочно нужна работа, и я устраиваюсь оператором баз данных в фирму, где уже работает кое-кто из знакомых, и работаю там три или четыре месяца. Моя зарплата - три тысячи в месяц, и с этих денег я умудряюсь покупать себе колготки, кушать на работе, платить коммуналку и (барабарабамм!!!) еще 50 баксов откладывать на ребенка. Правда, ужинать я обычно езжу к родителям.
Я стремительно худею и хорошею, и мне ужасно нравится быть беременной. Единственный минус - утренняя тошнота, но и тот в плюс - худею же ж. Я пытаюсь встать на учет по беременности в районной поликлинике; там мне категорически не нравится, и в результате на учет я становлюсь в поликлинике "на территории моей мамы", в Орехово; и там вежливая и ласковая Татьяна Анатольевна Гирина (очень ее люблю) ведет мою беременность, тщательно меня обмеряя, взвешивая и радуя. Между делом оказывается, что у меня какие-то мелкие неполадки с давлением - жить не мешает, но от работы лучше воздержаться. Я воздерживаюсь какое-то время, а потом меня просто увольняют - и я нисколько не жалею, ребенок дороже.
На майских праздниках я переезжаю обратно к родителям - точнее, перевожу туда вещи и кошку, а появляюсь там довольно редко. У родителей нет компьютера, поэтому я крайне редко появляюсь в инете - но мне и не до него, если честно. Мне понятно, что вот эти месяцы, оставшиеся до рождения сына-Стрельца, - это мой последний кусочек вольной жизни; и я стараюсь взять от этой вольной жизни абсолютно все. При этом я совершенно счастлива, потому что знаю: вот сейчас, именно сейчас, я делаю самую важную вещь на свете: человека. Я продляю жизнь, я вынашиваю ребенка; и Боже мой, какой же это кайф!
Токсикоз перестал мне досаждать с пятнадцатой недели - как по учебнику; живот у меня почему-то очень маленький, на фоне моих габаритов его почти не видно; зато бюст становится еще пышнее, а все остальное (морда-ноги-руки) стремительно худеет. И хожу я такая - сияющая, красивая, пышногрудая, и волосы у меня всегда красиво уложены, и макияж, и шмотки, но самое главное - это сияющие глаза. И, несмотря на полную неясность впереди, я счастлива.
Лето выдается прохладным - как я и заказывала.
Какое-то время я просто кайфую, много сплю, со вкусом кушаю и езжу в гости, потом иду учиться гадать на Таро (скучно мне жить просто так, знаете ли). Не скажу, что у меня это получается, но мне очень нравится; подумываю о том, чтобы начать-таки изучать астрологию - тем более что Тароту нас учит очень грамотная астрологиня, - но понимаю, что в звездной науке слишком много от математики, с которой я не хочу связываться.
В середине лета мы с Юлькой едем в Питер, совершенно не представляя, где будем жить; на вокзале мы подходим к первой попавшейся тетушке с картонкой "квартиры комнаты", и поселяемся (на Садовой?) в центре, в десяти минутах ходьбы от Московского вокзала, у старенькой актрисы и танцовщицы Светланы Ивановны.
Питерские трамваи... Кто слышал, тот поймет! Наша комната окном выходит на трамвайную остановку, и каждое утро мы просыпаемся от рева двигателей взлетающего пепелаца, причем мы находимся внутри пепелаца, где-то между полом и двигателем. Мы бродим по набережным, заходим в приглянувшиеся нам кафешки, кушаем вкусно, легко и дорого, пьем капуччино и чувствуем, что мы - в Питере. По вечерам мы гуляем по освещенным проспектам (будто в Москве такого не могли себе позволить:)), а, придя "домой", отражаемся в старинном зеркале Светланы Ивановны... Можете себе представить, каково это - отражаться в зеркале, которому триста лет?
В конце августа мы с Юлькой едем в Крым - пузо мое в море искупать, да и вообще съездить куда-то вдвоем в последний раз; мы живем в Феодосии у тети Иры - совершенно потрясающей тетки, альпинистки и просто офигительного человека. Каждый вечер мы пьем настоящее вино, трындим ("трындеть" и "мамадарагая" - это от Иры словечки), наслаждаемся красотой и чистотой морского воздуха, пьем исключительный кофе в "Золотой цепи"... Правда, передвигаться на длинные дистанции мне уже тяжело: во-первых, я быстро устаю - как-то враз, будто меня выключают; во-вторых, мне все время хочется писить. Тот, кто был беременным в городе, где очень мало туалетных мест, хорошо поймет мои терзания. Юлька же, бессердечное существо, только смеется, и я обещаю ей точно так же смеяться, когда она будет ходить беременной и везде первым делом искать пятый угол туалет. Правда, я уговариваю Юльку съездить в Бахчисарай на экскурсию - и попадаю туда, где была в 86 году, четырнадцать лет назад, - а Юлька уговаривает меня съездить в Новый Свет и Судак, где теплое море и много солнца (в Феодосии нам с погодой не очень повезло, за две недели нашего там пребывания десять дней лил дождь). И я резвлюсь на волнах, как беременный кит, а тетя Ира ведет группу по близлежащим горкам и волнуется за меня :)
Чем ближе к концу осени, тем тревожнее мне становится. Я еду в Сеченовку - познакомиться с маминым доктором, который ведет ее уже лет двадцать, и будет со мной рядом на родах. Мне безумно нравится быть беременной, чувствовать движения малыша, разговаривать с ним - но я предполагаю, что процесс его появления на свет будет далеко не таким приятным.
Так оно и оказывается.
В середине ноября мы едем с Викой Ван покупать мне зимние ботинки, чтобы мне было в чем катать коляску; потом долго болтаем, а потом я всю ночь сижу у сестры дома в интернете. А ближе к утру я понимаю, что выспаться мне не удастся - то ли съеденные накануне пельмени вертятся в желудке, то ли уже пора в роддом. Часов в девять утра я звоню папе: "Папа, приезжай за мной, мне, кажется, пора". Мама тут же впадает в искреннюю панику - происходящее оказывается для нее совершенно неожиданным; наконец, через какое-то время папа приезжает, я надеваю новые ботинки и мы едем в роддом - я, папа, мама и племянник Кирилл, которому на тот момент семь лет, - и уже по пути мне становится ясно, что это не пельмени, а все-таки схватки, и что, скорее всего, сегодня мне придется рожать. Ох как мне не хочется, кто бы знал...
Часов в одиннадцать мы приезжаем в роддом, меня смотрят - "Ой, девушка, а вы сегодня родите!", - и отправляют в предродовую. И к пяти часам вечера моя Дашенька (ага, мальчик Олежка, сыночек-Стрелец) появляется на свет, и я держу ее на животе, только что вышедшую из меня, горячую и мокрую, с еще не обрезанной пуповиной, а она рыдает у меня на груди, жалуясь на несправедливость мира... А я лежу, и мне хорошо, я чувствую такое облегчение, такую ни с чем не сравнимую сияющую радость...
А потом меня уводят в наркоз, чтобы наконец-то дать отдохнуть - не столько мне, сколько докторам, которых я за время родов просто задрала своими слезами, глупыми требованиями, воплями и прочей радостью (оказывается, рожающие женщины могут вести себя крайне неадекватно :)). В наркозе мне снится, что я бегаю по территории игрушки "Херетик" и мочу всех монстров из любимого оружия, напоминая себе: "Все это какая-то странная реальность, я же только что родила, что я тут делаю?"
Всю жизнь я очень боялась уйти в наркоз и не выйти из него; и потому, чуть-чуть очухавшись, я начинаю говорить - рассказывать себе о том, кто я такая, где я предположительно нахожусь, а когда доктора просят меня помолчать, начинаю петь. Накануне в машине Вики Ван я услышала по радио Земфирино "Прости меня, моя любовь" - и теперь по мере сил воспроизвожу.
>Представляете себе, да? Пустой этаж родильного отделения, темные коридоры, темная палата с пустыми кроватями, и на весь этаж мое полупьяное: "Пра-а-а-асти меня, моя любовь!" И акушерки, хихикающие у себя в ординаторской: "А кто это у нас там?" - "А это Оля от наркоза отходит, не обращай внимания". <
Придя в себя, я первым делом зову Леру - акушерку, принимавшую у меня Дашку, - и прошу ее немедленно позвонить моим девченкам и сказать, что я родила и что у на с Дашенькой все хорошо. Лера звонил Цыпу на мобильник (а Юлька-то с Цыпом в Питере гуляют!), и минут пять пытается ее убедить, что это не глупая шутка, что Оля действительно родила, и действительно девочку. А потом я пью в палате сладкий и крепкий чай, принесенный мне заботливой Лерой, а девченки в Питере пьют за мое здоровье :))
>Лерка - удивительный человек, настоящая ведьма-акушерка, и я очень рада, что моих девочек принимала именно она. Это очень важно - прийти в мир через правильные руки :)<
Мы с Дашкой проводим в роддоме неделю, а потом нас выписывают.
Мы выходим на крыльцо роддома - папа подгоняет машину, мама тоже куда-то отходит, а я стою, держа на руках маленький легкий сверток, и понимаю, что вот это - моя дочь, что все, кто за нее отвечал, остались позади, и что теперь я одна за нее отвечаю. Мир вокруг такой большой, а нас - двое, я и она, и ее почти не видно в складках одеяла...
А потом мы едем домой, и дома все оказывается просто отлично, Дашка послушно спит в своей кроватке, периодически просыпаясь и требуя свою бутылочку, и дни бегут, и я снова счастлива, но совершенно по-другому. Мне кажется, что я могу позволить себе все, что угодно - потому что самое важное я уже сделала, и продолжаю делать это каждый день - я делаю человека, и мне это очень нравится. И Данька, в общем-то, совершенно не противное дите, больше похожее на подарочек, чем на новорожденного.
Дашка - первый ребенок в нашей тусовке, к ней ездят и ею восхищаются абсолютно все. Это кажется мне совершенно логичным - в жизни со мной не происходило ничего более чудесного, чем рождение ребенка; и вот этот плод моих стараний, маленькое рыжее существо с кошачьими повадками - это самое восхитительное чудо мира.
Я совершенно довольна жизнью. И только ближе к декабрю я понимаю, что для полного кайфа мне не хватает компьютера, своей квартиры и мужчины рядом. "Пацан сказал - пацан сделал"; заняв денег у мамы и подняв все свои накопления, я покупаю комп, тут же нахожу всякую дизайнерскую подработку; наконец-то я снова в интернете :)
Появившись в сети, первым делом я принимаю поздравления ("У Крыси родилась Крысенка"), а потом оказывается, что у меня уже есть вполне сложившийся роман - и не сказать, чтобы совсем виртуальный.


Фотографии этого периода: фото, где Юлька и Света танцуют на полу, и мои фотки с Иренкиным кобелем, и наши фотки в Питере (я - на любимом мостике), и мои фотки в Бахчисарае (я - с пузом и сиськами, в ярко-салатовом свитере), и новорожденная Даша рядом с косметичкой (для масштаба), и я с маленькой Данечкой на руках.

календарь

2000 год, часть вторая

В начале марта меня приглашают на крестины, и я соглашаюсь, хотя сама некрещеная. Меня крестят вместе с малышкой, все происходит весьма забавно, но я какая-то вялая, сонная, мне неможется весь вечер.
Через пару недель, озадачившись обычным вопросом, я делаю тест на беременность - и офигеваю от положительного результата.
>А теперь представьте себе: сидит девка в чужой квартире, без денег, без работы, без мужика, с двумя полосками на тесте - и радуется как сумасшедшая :))
Да, чтобы прояснить этот момент: у меня не было никакой несчастной влюбленности, никакого трагического романа или чего-то подобного. Я просто трахалась и забеременела; так тоже бывает.<
Мне срочно нужна работа, и я устраиваюсь оператором баз данных в фирму, где уже работает кое-кто из знакомых, и работаю там три или четыре месяца. Моя зарплата - три тысячи в месяц, и с этих денег я умудряюсь покупать себе колготки, кушать на работе, платить коммуналку и (барабарабамм!!!) еще 50 баксов откладывать на ребенка. Правда, ужинать я обычно езжу к родителям.
Я стремительно худею и хорошею, и мне ужасно нравится быть беременной. Единственный минус - утренняя тошнота, но и тот в плюс - худею же ж. Я пытаюсь встать на учет по беременности в районной поликлинике; там мне категорически не нравится, и в результате на учет я становлюсь в поликлинике "на территории моей мамы", в Орехово; и там вежливая и ласковая Татьяна Анатольевна Гирина (очень ее люблю) ведет мою беременность, тщательно меня обмеряя, взвешивая и радуя. Между делом оказывается, что у меня какие-то мелкие неполадки с давлением - жить не мешает, но от работы лучше воздержаться. Я воздерживаюсь какое-то время, а потом меня просто увольняют - и я нисколько не жалею, ребенок дороже.
На майских праздниках я переезжаю обратно к родителям - точнее, перевожу туда вещи и кошку, а появляюсь там довольно редко. У родителей нет компьютера, поэтому я крайне редко появляюсь в инете - но мне и не до него, если честно. Мне понятно, что вот эти месяцы, оставшиеся до рождения сына-Стрельца, - это мой последний кусочек вольной жизни; и я стараюсь взять от этой вольной жизни абсолютно все. При этом я совершенно счастлива, потому что знаю: вот сейчас, именно сейчас, я делаю самую важную вещь на свете: человека. Я продляю жизнь, я вынашиваю ребенка; и Боже мой, какой же это кайф!
Токсикоз перестал мне досаждать с пятнадцатой недели - как по учебнику; живот у меня почему-то очень маленький, на фоне моих габаритов его почти не видно; зато бюст становится еще пышнее, а все остальное (морда-ноги-руки) стремительно худеет. И хожу я такая - сияющая, красивая, пышногрудая, и волосы у меня всегда красиво уложены, и макияж, и шмотки, но самое главное - это сияющие глаза. И, несмотря на полную неясность впереди, я счастлива.
Лето выдается прохладным - как я и заказывала.
Какое-то время я просто кайфую, много сплю, со вкусом кушаю и езжу в гости, потом иду учиться гадать на Таро (скучно мне жить просто так, знаете ли). Не скажу, что у меня это получается, но мне очень нравится; подумываю о том, чтобы начать-таки изучать астрологию - тем более что Тароту нас учит очень грамотная астрологиня, - но понимаю, что в звездной науке слишком много от математики, с которой я не хочу связываться.
В середине лета мы с Юлькой едем в Питер, совершенно не представляя, где будем жить; на вокзале мы подходим к первой попавшейся тетушке с картонкой "квартиры комнаты", и поселяемся (на Садовой?) в центре, в десяти минутах ходьбы от Московского вокзала, у старенькой актрисы и танцовщицы Светланы Ивановны.
Питерские трамваи... Кто слышал, тот поймет! Наша комната окном выходит на трамвайную остановку, и каждое утро мы просыпаемся от рева двигателей взлетающего пепелаца, причем мы находимся внутри пепелаца, где-то между полом и двигателем. Мы бродим по набережным, заходим в приглянувшиеся нам кафешки, кушаем вкусно, легко и дорого, пьем капуччино и чувствуем, что мы - в Питере. По вечерам мы гуляем по освещенным проспектам (будто в Москве такого не могли себе позволить:)), а, придя "домой", отражаемся в старинном зеркале Светланы Ивановны... Можете себе представить, каково это - отражаться в зеркале, которому триста лет?
В конце августа мы с Юлькой едем в Крым - пузо мое в море искупать, да и вообще съездить куда-то вдвоем в последний раз; мы живем в Феодосии у тети Иры - совершенно потрясающей тетки, альпинистки и просто офигительного человека. Каждый вечер мы пьем настоящее вино, трындим ("трындеть" и "мамадарагая" - это от Иры словечки), наслаждаемся красотой и чистотой морского воздуха, пьем исключительный кофе в "Золотой цепи"... Правда, передвигаться на длинные дистанции мне уже тяжело: во-первых, я быстро устаю - как-то враз, будто меня выключают; во-вторых, мне все время хочется писить. Тот, кто был беременным в городе, где очень мало туалетных мест, хорошо поймет мои терзания. Юлька же, бессердечное существо, только смеется, и я обещаю ей точно так же смеяться, когда она будет ходить беременной и везде первым делом искать пятый угол туалет. Правда, я уговариваю Юльку съездить в Бахчисарай на экскурсию - и попадаю туда, где была в 86 году, четырнадцать лет назад, - а Юлька уговаривает меня съездить в Новый Свет и Судак, где теплое море и много солнца (в Феодосии нам с погодой не очень повезло, за две недели нашего там пребывания десять дней лил дождь). И я резвлюсь на волнах, как беременный кит, а тетя Ира ведет группу по близлежащим горкам и волнуется за меня :)
Чем ближе к концу осени, тем тревожнее мне становится. Я еду в Сеченовку - познакомиться с маминым доктором, который ведет ее уже лет двадцать, и будет со мной рядом на родах. Мне безумно нравится быть беременной, чувствовать движения малыша, разговаривать с ним - но я предполагаю, что процесс его появления на свет будет далеко не таким приятным.
Так оно и оказывается.
В середине ноября мы едем с Викой Ван покупать мне зимние ботинки, чтобы мне было в чем катать коляску; потом долго болтаем, а потом я всю ночь сижу у сестры дома в интернете. А ближе к утру я понимаю, что выспаться мне не удастся - то ли съеденные накануне пельмени вертятся в желудке, то ли уже пора в роддом. Часов в девять утра я звоню папе: "Папа, приезжай за мной, мне, кажется, пора". Мама тут же впадает в искреннюю панику - происходящее оказывается для нее совершенно неожиданным; наконец, через какое-то время папа приезжает, я надеваю новые ботинки и мы едем в роддом - я, папа, мама и племянник Кирилл, которому на тот момент семь лет, - и уже по пути мне становится ясно, что это не пельмени, а все-таки схватки, и что, скорее всего, сегодня мне придется рожать. Ох как мне не хочется, кто бы знал...
Часов в одиннадцать мы приезжаем в роддом, меня смотрят - "Ой, девушка, а вы сегодня родите!", - и отправляют в предродовую. И к пяти часам вечера моя Дашенька (ага, мальчик Олежка, сыночек-Стрелец) появляется на свет, и я держу ее на животе, только что вышедшую из меня, горячую и мокрую, с еще не обрезанной пуповиной, а она рыдает у меня на груди, жалуясь на несправедливость мира... А я лежу, и мне хорошо, я чувствую такое облегчение, такую ни с чем не сравнимую сияющую радость...
А потом меня уводят в наркоз, чтобы наконец-то дать отдохнуть - не столько мне, сколько докторам, которых я за время родов просто задрала своими слезами, глупыми требованиями, воплями и прочей радостью (оказывается, рожающие женщины могут вести себя крайне неадекватно :)). В наркозе мне снится, что я бегаю по территории игрушки "Херетик" и мочу всех монстров из любимого оружия, напоминая себе: "Все это какая-то странная реальность, я же только что родила, что я тут делаю?"
Всю жизнь я очень боялась уйти в наркоз и не выйти из него; и потому, чуть-чуть очухавшись, я начинаю говорить - рассказывать себе о том, кто я такая, где я предположительно нахожусь, а когда доктора просят меня помолчать, начинаю петь. Накануне в машине Вики Ван я услышала по радио Земфирино "Прости меня, моя любовь" - и теперь по мере сил воспроизвожу.
>Представляете себе, да? Пустой этаж родильного отделения, темные коридоры, темная палата с пустыми кроватями, и на весь этаж мое полупьяное: "Пра-а-а-асти меня, моя любовь!" И акушерки, хихикающие у себя в ординаторской: "А кто это у нас там?" - "А это Оля от наркоза отходит, не обращай внимания". <
Придя в себя, я первым делом зову Леру - акушерку, принимавшую у меня Дашку, - и прошу ее немедленно позвонить моим девченкам и сказать, что я родила и что у на с Дашенькой все хорошо. Лера звонил Цыпу на мобильник (а Юлька-то с Цыпом в Питере гуляют!), и минут пять пытается ее убедить, что это не глупая шутка, что Оля действительно родила, и действительно девочку. А потом я пью в палате сладкий и крепкий чай, принесенный мне заботливой Лерой, а девченки в Питере пьют за мое здоровье :))
>Лерка - удивительный человек, настоящая ведьма-акушерка, и я очень рада, что моих девочек принимала именно она. Это очень важно - прийти в мир через правильные руки :)<
Мы с Дашкой проводим в роддоме неделю, а потом нас выписывают.
Мы выходим на крыльцо роддома - папа подгоняет машину, мама тоже куда-то отходит, а я стою, держа на руках маленький легкий сверток, и понимаю, что вот это - моя дочь, что все, кто за нее отвечал, остались позади, и что теперь я одна за нее отвечаю. Мир вокруг такой большой, а нас - двое, я и она, и ее почти не видно в складках одеяла...
А потом мы едем домой, и дома все оказывается просто отлично, Дашка послушно спит в своей кроватке, периодически просыпаясь и требуя свою бутылочку, и дни бегут, и я снова счастлива, но совершенно по-другому. Мне кажется, что я могу позволить себе все, что угодно - потому что самое важное я уже сделала, и продолжаю делать это каждый день - я делаю человека, и мне это очень нравится. И Данька, в общем-то, совершенно не противное дите, больше похожее на подарочек, чем на новорожденного.
Дашка - первый ребенок в нашей тусовке, к ней ездят и ею восхищаются абсолютно все. Это кажется мне совершенно логичным - в жизни со мной не происходило ничего более чудесного, чем рождение ребенка; и вот этот плод моих стараний, маленькое рыжее существо с кошачьими повадками - это самое восхитительное чудо мира.
Я совершенно довольна жизнью. И только ближе к декабрю я понимаю, что для полного кайфа мне не хватает компьютера, своей квартиры и мужчины рядом. "Пацан сказал - пацан сделал"; заняв денег у мамы и подняв все свои накопления, я покупаю комп, тут же нахожу всякую дизайнерскую подработку; наконец-то я снова в интернете :)
Появившись в сети, первым делом я принимаю поздравления ("У Крыси родилась Крысенка"), а потом оказывается, что у меня уже есть вполне сложившийся роман - и не сказать, чтобы совсем виртуальный.


Фотографии этого периода: фото, где Юлька и Света танцуют на полу, и мои фотки с Иренкиным кобелем, и наши фотки в Питере (я - на любимом мостике), и мои фотки в Бахчисарае (я - с пузом и сиськами, в ярко-салатовом свитере), и новорожденная Даша рядом с косметичкой (для масштаба), и я с маленькой Данечкой на руках.