krissja | 8 февраля

Настоящий, настоящий, настоящий выходной: и легла не поздно, и спала под дождик. и проснулась не рано - правда, едва открыв глаза руками, потому что дождик никуда не делся. И было очень сладко просыпаться под него, точно зная, что вся работа сделана и передана по назначению ещё вчера, и что сейчас у меня будет зарядка, душ и завтрак - бодрящая, горячий и вкусный соответственно, - и что, если дождик не кончится, я смогу вернуться под одеяло с четырьмя книжками одновременно и читать кого-то из них, а ещё у меня будет "ирландский крем" и пирожки с мясом; а, если дождик кончится - мы поедем в Девню в музей мозаик (нельзя просто так взять и не вернуться Девню, это таинственное место не отпускает вопросами, см.тэг #мытищирай).
И, пока одна за другим проходили через меня бодрящая, горячий и вкусный - от дождя остались только пятна на куртке моей старшей дочери. Солнце сияло во всё небо, на улице я сняла и шапку, и шарфик, и даже позвонила в Девню уточнить, не перенесли ли остановку автобуса в связи с ремонтом дороги.
Не перенесли.
И были у нас мозаики - целый римский дом:

Музей построен прямо поверх римской усадьбы третьего века нашей эры, построенной поверх римской усадьбы первого века нашей эры:

(крашеная часть - сейчас, до свинцовой линии - третий век, ниже неё - первый)

- Если я правильно понимаю из плана, мы сейчас находимся в хозяйственной части дома.
- Винный погреб! На плане написано - винный погреб!
- Думаешь, в этих амфорах хранили вино?..

- ...вот наш дом, а рядом с ним - базилика, в ней тоже вроде бы нашли мозаики...
- О, тут и амфитеатр есть? А где он в городе?
- Чёрт, его я в прошлый раз не заметила...

- В интернете пишут, что их в Болгарии всего три пока отрыли, и Марцианополисский - один из. Только тут вообще ничего про него нет, ни адреса, ни как пройти... - к хранительнице музея:
- Скажите, а вот амфитеатр - тут же есть амфитеатр, правда?
- Да-а-а, в принципе он, конечно, есть, но там, понимаете... Там не очень раскопали, там нет вот этого - рядов для зрителей, арены...
- Но сам раскоп есть?
- Нну в общем, конечно, есть...
- Мы хотим туда дойти! Это ведь не очень далеко? Мы пешком, не на машине.
- Пешком? Нну в принципе погода прекрасная, идти тут всего километр. Смотрите, вот это здание - мэрия, вот это, большое, белое, видите? За ним - дорога уходит под трассу, вам туда. Прямо по ней. На развилке выберите правую и идите по ней. А потом слева будет большаааая вывеска "Амфитеатр".
- Окей, надеюсь, мы найдём.
- Вы не заблудитесь, тут совсем рядом и дорога только одна. Видите? Она начинается за мэрией, вам там под трассу, а потом на развилке направо. И там совсем близко. Не больше километра.
- Не волнуйтесь, не заблудимся, у нас и карта есть. Вот, видите? Вот электронная карта, вот на ней мы, музей мозаик...
- Оох, как же я вам по карте-то покажу...
- Я поняла: вот мэрия, за ней дорога, под трассу и там...
- И там совсем близко! Не заблудитесь!
Забавно всё-таки, как моё московское "меня тут считают идиоткой штоле?!" сменилось на "эти люди действительно искренне о нас заботятся"; ради одного этого стоило переехать - но сдвинулась не одна эта точка, а вся область социальных взаимодействий - надо бы, кстати, посидеть с этим, расписать "было" - "стало".
Всей дороги оказалось на пять минут и она там была единственная. Не заблудились.
Амфитеатр Марцианополиса громаден, копать там и копать.

Перед ним был пруд с серой цаплей и жирной свежей ряской, а за ним - крепостная стена и овцы, явно ждущие кого-то снаружи, а не изнутри.

А вечером нам было море - "ой, смотри, ёлочку убрали! - смотри, какое сегодня море! я бы снял это, будь у меня камера. - так у меня как раз же вот же она! - так снимай скорее, сейчас этот свет уйдёт с корабля".
Не ушёл.

- Я бы сделал поконтрастнее.
- Я при обработке добавлю. Наверное.
Добавила:

Когда возвращались с Террасы в город ("лестница, лестница, а-а-а нихачу-нихачу по лесенке после ужина! - Не психуй. Пытайся") - попыталась поймать ночное море с кораблём - но не преуспела.

Зато мне удалось то, что не получалось раньше и чем я восхищалась в работах великих фотографов двадцатого века: много-много предметов, живая жизнь - и при этом кадр не выглядит замусоренным.