рассказка

[krissja]

"Я - гей, ищу девушку-лебсиянку для взаимного прикрытия перед родителями"
(объявление в коммьюнити rules)



С Илюхой мы дружим давно - еще с тех времен, когда я, сопливая третьекурсница, читала его седьмому классу лекции на тему сексуального просвещения и вреда наркомании. А Илюха в этой школе английский преподавал. Как я была в то время существом без морального облика - так и не могла не обратить внимания на симпатичного кареглазого педагога. Слово за слово, перекуры возле школы, совместные возвращения на автобусе (о, эта романтика переполненных автобусов!), нечаянно обнажившаяся коленка - и полное отсутсвие ожидаемой реакции... Правда обнаружилась тогда, когда Илюха вскользь обронил "Снял симпатичного парнишку на Новокузнецкой, а потом его отец зашел в комнату в самый неподходящий момент, и спустил меня с лестницы".
- Как, - спрашиваю, - снял? Ты че, пидор, что ли?
Илюха заложил за ухо каштановую прядь и кокетливо спросил:
- А что, не заметно?
Я пожала плечами:
- Ну, я думала, что ты просто придуриваешься.
Илюха рассмеялся:
- Не-а, не придуриваюсь. Мне действительно интересны только мужчины.
"Ну что ж, раз так, будем просто дружить", - подумала я, и с тех пор мы нежно дружим.
Илюха - клевый чувак, с ним можно беззастенчиво разглядывать проходящих мимо парней, обсуждать их достоинства и недостатки, трепаться на любые темы - а главное, он совершенно безопасен. С ним меня даже муж на тусовки отпускает. Иди, говорит, развлекайся со своими пидорасами, я точно знаю, что никто тебя не тронет. Обидно даже.
Как-то раз Илюха позвонил в совершеннейшем раздрае:
- Представь себе, мои снова завели разговор о женитьбе!
- Так какие проблемы, - гнусно усмехнулась я. - Познакомь их со своим Аликом, делов-то. Скажи, что вот уже год как живешь полноценной супружеской жизнью, в кабаках не появляешься, и так далее.
- Ах, - вздохнул Илюха. - Ты же знаешь моих родителей - патриархальное воспитание, древний дворянский род... Они до сих пор думают, что я не пидорас, а просто стесняюсь знакомиться с девушками. И каждый раз, когда я к ним приезжаю, пытаются устроить мое счастье. Ты бы видела, кого они в прошлый раз пригласили к вечернему чаю! Сто восемьдесят сантиметров роста, дай Бог килограмм пятьдесят живого веса, фарфоровые зубы... В общем, была бы она мужиком - и то у меня на нее ничего не поднялось бы в душе, а уж баба-то... Представления не имею, что мне делать.
- Найди среди своих знакомых кого-нибудь, кто согласился бы играть роль твоей девушки, - предложила я. - Ну вон Аньку попроси, например.
- Ага! - взвился Илюха. - Аньку! Она им понравится! Они потребуют, чтобы я на ней женился! И она ведь согласится - ты же знаешь, что у нас когда-то был роман!
Мда, не знаю ни одного голубого, который по пьяни не превращался бы в бисексуала.
- Слушай, - помолчав, предложил Илья. - А ты не хочешь?
- Смотря чего, - рассудительно отозвалась я. - Если в отпуск на море - то хочу, и очень. А если ямы копать - то не хочу, даже не предлагай.
- А сыграть роль моей девушки согласишься?
- Тебе что, хочется, чтобы твои родители тебя живьем закопали? И меня заодно? - завопила я. - Они же настоящие интеллигенты, они меня на порог не пустят с моими синими волосами и драными джинсами!
- Да ладно тебе, - усмехнулся Илюха. - Пойдем, ну чего тебе стоит? Меня выручишь, заодно и развлечешься. Чего тебе стоит?
Все люди браться, все должны помогать друг другу.
- А что я с этого буду иметь, кроме морального удовлетворения и спокойствия за твою тонкую душевную организацию?
Илюха рассмеялся:
- Я так понял, что ты согласна? Тогда я заеду за тобой в субботу утром, явимся к предкам с визитом.
И, не давая мне возможности опротестовать решение, отбил звонок.

Субботнее утро - самое время для визита к чужим родителям, ага. В полвосьмого - подъем, завтрак для детей, потом утренний кофе мужу, потом тщательное причепуривание перед единственным в квартире крохотным зеркальцем, парадно-выходные джинсы с булавками, майка ядовито-оранжевого цвета с надписью "все дороги хороши", гриндера на толстый носочек...
- Ну, ты готова? - критически обозревая мой наряд, спросил появившийся в дверях Илюха. - Учти, если хочешь отмазаться - я уже предупредил своих, они ждут. Мама торт испекла.
- Ох... - я присела на тумбочку в коридоре и жалобно попросила: - Может, все-таки не надо?
- Надо, надо, - протянул мой муж. - Иди, выручи друга.
Это мужской заговор, не иначе!
- А вот ты ему руку пожимал, - мстительно обратилась я к мужу, - а он в ней держал чужую пипиську. И не так давно. Чао!
- Фи, мадам, - сморщился Илюха. - Откуда в Вашем лексиконе такие слова, как "пиписька"? Хуй надо называть хуем, не стесняясь определений.
- Если бы ты не стеснялся, я бы тут не выдуривалась, как невеста перед свадьбой, - проворчала я, натягивая бейсболку. - Все, пошли. Долгие проводы - лишние слезы.

В машине мы курили - точнее, курила я, очень нервничала потому что. Выступать в роли предродительской девушки мне приходилось только раз, да и то в ранней юности, и я себя чувствовала в этой роли примерно так же, как старшеклассница, надевшая коричневое форменное платьице - тесно, неудобно, да и не по возрасту уже.
- Слушай, ну что я им скажу, - ныла я. - Они же будут спрашивать о работе, об образовании, о родителях... А я им о чем буду рассказывать? О детях, да?
- Правду, сестра. Говори им только правду, - ответил Илья, паркуясь у подъезда дома своих родителей. - Вранье у тебя получается неубедительным.
- Вот еще! - фыркнула я. - Да я с детства вру, как это - неубедительным? Да я чемпион по художественному вымыслу!
- Ничего подобного! У тебя на хоть сколько-нибудь обдуманное вранье терпения не хватает, да и интриговать ты не умеешь. Все, хорош трепаться, выходи. Пойдем знакомиться с родителями, моя драгоценная, - ехидно усмехнувшись, Илюха вышел из машины, галантно распахнул передо мной дверцу, подал руку...
В отместку я наступила тяжелым гриндером на его нежный замшевый ботиночек.
- Нет, ну ты посмотри, как ты одет! - критиковала я Илюху, пока мы поднимались на лифте. - Этот платочек на шее - мужчины так не носят, только пидорасы. И маечка твоя с голенькими плечиками, и штанишки в облипочку, и пояс этот блестючий, и кокетливые ботиночки... неужели твои родители не видят, что ты - гей?
- Не знаю, - пожал голыми плечиками Илюха. - Может, и видят. Я же к ним приезжал с мальчишками, и даже ночевать оставался.
- И как?
- Они уверены, что это - просто дружба.
- А ты им говорил, что вы не только дружите, но еще и трахаете друг друга?
Илюха потупился.
- Мне сложно говорить с родителями о сексе. Они так смущаются...
- Еще бы, смутишься тут, когда сын рассказывает, как он кому-то хуй сосал! - фыркнула я, выходя из лифта. - Ну, нам куда?
Илюха указал на дверь, обитую черной кожей. На двери красовались два номера: 9 и 10.
- Это две квартиры, объединенные в одну, - пояснил мой друг.
- Ё! Так они еще и буржуи? Что ж ты раньше-то не сказал, я бы...
- Что "ты бы"? Ну что "ты бы"? - капризно оборвал меня Илюха. - Платье вечернее надела с брульянтами? Тебе не идет, я видел. Ты прекрасна в своем естественном состоянии. Все, вдохни, я звоню.
Илья вдавил кнопку звонка, и в глубине квартиры раздалась мелодичная трель. Я глубоко вдохнула, сняла бейсболку и растрепала челку - а то что она висит, как приклеенная.
Замок щелкнул, потом еще и еще раз. Я вдохнула еще глубже и почувствовала, что сейчас лопну; и в этот же момент дверь распахнулась.
На пороге стояла дама, похожая на строгую гувернантку.
- Здравствуйте, - выдохнула я, думая: "Интересная у Илюхина мама".
- Привет, Агриппина, - развязно поздоровался Илья, чмокнул строгую гувернантку в щеку и вошел внутрь. - Познакомься, это Лена. Моя девушка, - с нажимом произнес он.
Гувернантка приподняла левую бровь.
- Ну что ж, раз так... заходите.
"Бля, ну я и попала", - с тоской подумала я. - "Хочу домой".
- Здрасьте, - весело улыбнулась я, заходя в двуквартирье. - Илюша много о Вас рассказывал, и я невероятно рада, что мы наконец-то познакомились. Меня Леной зовут, а Вы, конечно же, Агриппина, Илюшина мама?
Гувернантка кивнула.
- Я, конечно, Агриппина, и, надеюсь, Вам будет нетрудно запомнить мое отчество - Ви-таль-ев-на. Я - мать вот этого субъекта, как Вы совершенно справедливо заметили. Не могу сказать, что он мне часто рассказывал о Вас, однако я рада, что наконец-то у моего сына появилась хоть какая-то девушка. Проходите в гостиную. Не разувайтесь, в Европе это не принято.
- Спасибо, я в курсе, - машинально ответила я: с моей поездки в Берлин прошло не так много времени.
Агриппина, дернув бровью, повернулась к нам спиной и поплыла по коридору, шурша длинной юбкой.
- Ты во что меня втравил? - зашипела я Илюхе, впиваясь взглядом в безупречную осанку его матери. - Ты почему мне раньше о них ничего не рассказывал? Я бы ни за что не согласилась!
- Спокойно, дорогая, - улыбнулся Илюха, просовывая мою лапку себе под локоть. - Мы отдыхаем и развлекаемся, ты не забыла? Сейчас попьем чаю, поболтаем с моими предками - а потом поедем пить пиво в Коломенское. Хочешь в Коломенское? На травке поваляемся...
- Не хочу! - шипела я (коридор оказался ужасно длинным). - Я домой хочу, к детям, к мужу, за комп свой хочу! Я есть хочу, в конце-то концов! И курить хочу, а тут ведь наверняка не принято...
Илья не успел ответить - мы вошли в просторную светлую комнату.
- Владимир Ильич! - позвала Агриппина, и навстречу ее голосу из огромного уютного кресла поднялся невысокий круглолицый толстячок.
- Да, душенька, - отозвался Илюхин отец, складывая газету.
- Пришел твой сын со своей девушкой. Надеюсь, ты с ними побеседуешь, пока я буду заваривать чай, - и, сказав это, Агриппина свет Витальевна удалилась.
- Ну-с, - потирая пухлые ладошки, проговорил толстячок. - Я - Владимир Ильич, а как зовут Вас, прелестное созданье?
- Ле...Лена, - офигев от "прелестного создания", отозвалась я.
- Очень приятно! - с энтузиазмом отозвался толстячок. - Присаживайтесь, Леночка. А ты, Илюша, сходи, помоги маме.
"Не уходи!!!" - мысленно завизжала я, глядя на Илюху; а тот - вот изверг! - улыбнулся, кивнул отцу, потом нежно приобнял меня, чмокнул в щечку и удалился к Агриппине.
- Ну что же Вы стоите, Леночка, присаживайтесь, - Владимир Ильич повел ладонью в сторону мягких кресел. - Мы с Вами пока побеседуем, поболтаем по-дружески... Я запамятовал, Вы с Илюшенькой как познакомились?
"Вот блин, мы ж легенду не придумали! Ладно, совру что-нибудь... Или нет. Врать нельзя. Лучше расскажу правду."
- Я, знаете ли, Владими свет Ильич, работала в Илюшиной школе, - усевшись в кресло и закинув ногу на ногу, начала я. - В его классе занималась внеклассной воспитательной работой. Мне для диплома надо было.
- Похвально, похвально, - глядя на мои ботинки, проговорил толстячок. - И какому же предмету Вы отдали сердце?
"Не предмету, а человеку", - подумала я о муже, а вслух сказала:
- Да, собственно, никакому. Я не работала после института. То есть не работала по специальности.
- Отчего же? - приподняв крошечные брови, спросил папа Ильи.
- Да как-то не сложилось, - я пожала плечами, отчего мой внушительный бюст заколыхался под оранжевой маечкой. - То денег мало платят, то... денег мало платят, - так и не найдя другой причины, я договорила и замолчала.
- Печально, печально, - покачал круглой головой Владими Ильич. - Когда юные пламенные сердца так озабочены материальными вопросами - это печально.
- А как не быть озабоченными? - подхватывая его тон, воспечалилась я. - Детей-то надо чем-то кормить.
"Упс!" - звякнуло в голове. - "Про детей я, кажется, зря сказала".
- Ну, о детях Вам пока еще рано думать, - ласково улыбнулся Владимир Ильич. - Вы еще совсем молоденькая.
- Да уж какое там рано, - вздохнула я. - Скорее - уже непоправимо поздно. Мне уже, знаете ли, двадцать шесть. Я всего на два года моложе Вашего сына.
- Двадцать шесть - прекрасный возраст, - Владимир Ильич успокаивающе погладил меня по плечу, потом еще и еще раз. - Вот, помню, когда мне было двадцать шесть...
- Владимир Ильич, ведите гостью к столу! - раздался трубный глас Агриппины; а затем и сама она нарисовалась в гостиной.
- Пойдемте, Леночка, - толстячок проворно вскочил и подал мне пухлую ладошку с кругленькими пальчиками. - Почту за честь сопроводить Вас в столовую.
Поднявшись из глубокого кресла, я оказалась на голову выше Илюхиного отца - очень неловко получилось, если честно, чуть по лицу ему своими сиськами не съездила. Владимир Ильич посмотрел на мой бюст так, как дети глядят на недостижимое лакомство - шоколадку на верхней полке буфета, например, - затем просунул мою лапку себе под локоток так же, как его сын несколькими минутами раньше, и потащил меня в столовую. Я телепалась за ним, как нефтеналивной танкер за трудолюбивым буксиром, стараясь попадать в ритм его шагов. Агриппина плыла впереди нас, как высокий и строгий маяк.

пока все, может быть, потом допишу