![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
а почему бы и не
Это writing_cures придумала, Стрейнджер подцепил, а я тоже хочу.
Потому что я же точно знаю - у меня очень много было в жизни таких моментов; а сейчас навскидку вспомнила только два. Хочу остальные тоже.
Номер раз - две тысячи пятый год, ранняя весна; и в Москве, и в Питере уже вовсю днем тает снег - а за ночь лужи схватываются льдом. Я в крайне интересном состоянии: первый отпуск за пять лет, до того - безвылазно с детьми, и мой ресурс выработан весь, сколько его было накоплено. Плюс - дома у меня невыносимо крышесносный роман, я влюблена по самую макушку и понятия не имею, что с этим делать дальше. Плюс - отпуск у меня не где-то еще, а в Питере при Стрейнджере, и у него в это время все тоже очень интересно.
Он сорвал меня из дому на пять дней - четыре ночи, и все это время мы разговариваем. А это еще надо знать, как я чувствую себя рядом со Стрейнджером, это еще надо знать, как я его люблю - а это мне не с чем сравнить вообще; и как с ним рядом легко дышать и здорово думать. Я до крайности полно живу эти пять дней; плюс мы еще гуляем по моему любимому городу, и я пишу короткие трогательные записки в ЖЖ о том, как мне тут хорошо - в основном самой себе, чтобы потом перечитывать; и вот мне уже пора, я зашнуровываю свои тяжелые ботинки, мне нужно бежать на вокзал, я уже вся рыдаю - я всегда рыдаю, когда нужно уезжать от Стрейнджера, мне всегда кажется, что мы больше никогда не увидимся - и это совершеннейшая правда, потому что если я хоть как-то сохраняю постоянство - то Стрейнджер при следующей встрече будет совершенно другим существом, даже с другой памятью, и я буду пересказывать ему наши разговоры, а он - удивляться, и все будет очень клево, но совершенно по-другому, так что вот сейчас, прямо сейчас, он остается здесь жить, а я уезжаю навсегда, и стараюсь не реветь, а поэтому ною и капризничаю - чтобы будто понарошку, будто меня это не очень мучает, будто я могу с этим справиться. Иногда делать вид, что ты можешь с чем-то справиться - единственный способ, и потом, если что-то есть - оно есть всегда, и какая разница, что мы больше никогда не увидимся, ведь правда же?
Стрейнджер не любит таких сцен, он начинает сердиться, и это действует на меня отрезвляюще, я все-таки надеваю куртку, проверяю билет-документы-вещи, и в Москве у меня любимый муж, дети и любовь большими буквами, а тут уже почти ничего, кроме желания остаться еще на день, но мы ведь знаем, что это совершенно невозможно, да и не нужно. И я говорю, что, кажется, не разлогинилась в гостевом броузере, когда отправляла последнюю запись, а ты читал? нет, ты спал, ну и хорошо.
- Я потом прочту, - говорит Стрейнджер. - Ты уедешь, а у меня будет еще маленький кусочек тебя.
И мое сердце разбивается в мелкие дрыздочки, и я все-таки ухожу, и уже совсем не плачу, потому что мне хорошо и внутри меня гораздо больше, чем снаружи; и в поезде по пути домой - полсуток - я перебираю в голове наши разговоры, и прошу Серегу встретить меня на вокзале - потому что мне есть о чем ему рассказать полтора часа дороги до дома, и это так интересно, что ждать нет никакой возможности.
Не знаю, получилось ли передать.
Потому что я же точно знаю - у меня очень много было в жизни таких моментов; а сейчас навскидку вспомнила только два. Хочу остальные тоже.
Номер раз - две тысячи пятый год, ранняя весна; и в Москве, и в Питере уже вовсю днем тает снег - а за ночь лужи схватываются льдом. Я в крайне интересном состоянии: первый отпуск за пять лет, до того - безвылазно с детьми, и мой ресурс выработан весь, сколько его было накоплено. Плюс - дома у меня невыносимо крышесносный роман, я влюблена по самую макушку и понятия не имею, что с этим делать дальше. Плюс - отпуск у меня не где-то еще, а в Питере при Стрейнджере, и у него в это время все тоже очень интересно.
Он сорвал меня из дому на пять дней - четыре ночи, и все это время мы разговариваем. А это еще надо знать, как я чувствую себя рядом со Стрейнджером, это еще надо знать, как я его люблю - а это мне не с чем сравнить вообще; и как с ним рядом легко дышать и здорово думать. Я до крайности полно живу эти пять дней; плюс мы еще гуляем по моему любимому городу, и я пишу короткие трогательные записки в ЖЖ о том, как мне тут хорошо - в основном самой себе, чтобы потом перечитывать; и вот мне уже пора, я зашнуровываю свои тяжелые ботинки, мне нужно бежать на вокзал, я уже вся рыдаю - я всегда рыдаю, когда нужно уезжать от Стрейнджера, мне всегда кажется, что мы больше никогда не увидимся - и это совершеннейшая правда, потому что если я хоть как-то сохраняю постоянство - то Стрейнджер при следующей встрече будет совершенно другим существом, даже с другой памятью, и я буду пересказывать ему наши разговоры, а он - удивляться, и все будет очень клево, но совершенно по-другому, так что вот сейчас, прямо сейчас, он остается здесь жить, а я уезжаю навсегда, и стараюсь не реветь, а поэтому ною и капризничаю - чтобы будто понарошку, будто меня это не очень мучает, будто я могу с этим справиться. Иногда делать вид, что ты можешь с чем-то справиться - единственный способ, и потом, если что-то есть - оно есть всегда, и какая разница, что мы больше никогда не увидимся, ведь правда же?
Стрейнджер не любит таких сцен, он начинает сердиться, и это действует на меня отрезвляюще, я все-таки надеваю куртку, проверяю билет-документы-вещи, и в Москве у меня любимый муж, дети и любовь большими буквами, а тут уже почти ничего, кроме желания остаться еще на день, но мы ведь знаем, что это совершенно невозможно, да и не нужно. И я говорю, что, кажется, не разлогинилась в гостевом броузере, когда отправляла последнюю запись, а ты читал? нет, ты спал, ну и хорошо.
- Я потом прочту, - говорит Стрейнджер. - Ты уедешь, а у меня будет еще маленький кусочек тебя.
И мое сердце разбивается в мелкие дрыздочки, и я все-таки ухожу, и уже совсем не плачу, потому что мне хорошо и внутри меня гораздо больше, чем снаружи; и в поезде по пути домой - полсуток - я перебираю в голове наши разговоры, и прошу Серегу встретить меня на вокзале - потому что мне есть о чем ему рассказать полтора часа дороги до дома, и это так интересно, что ждать нет никакой возможности.
Не знаю, получилось ли передать.