канендарь, послеследующее продолжение еще
Apr. 18th, 2005 03:21 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
krissja1992 год.
Мне 16 лет.
В новой школе я сразу же становлюсь звездой. Все то, что я раньше проговаривала про себя; все те роли, которые я играла перед зеркалом; все то, что прежде оставалось нереализованным потому, что все в моем прежнем окружении хорошо знали, из чего я выросла - все это выходит наружу.
>Тогда я нахожу универсальный метод: хочешь измениться - смени круг общения; иначе придется преодолевать сопротивление среды, а это слишком лень делать.<
Впервые на сцену я попала в пионерлагере, в 14 лет; теперь я повторяю этот опыт - и мне это нравится еще сильнее, чем тогда. Правда, я еще слишком закомплексована, еще слишком сильно дергаюсь - но наслаждаться происходящим мне это нисколько не мешает.
>Вот еще один интересный момент. Мне близки и приятны самые дурацкие роли - роль "сурдопереводчика без туфель", которую я сама себе придумываю для КВНа со старшим классом, и которую потом блестяще сыграю на первом курсе; или роль ведущей детского утренника в шуточной постановке; или роль снеговика с ведром на голове - тогда как могла бы выбрать роль принцессы или бабы-яги. Мне нравится именно выдуриваться, меня с этого невероятно прет - я, такая умная-серьезная-особенная, ношусь по зрительному залу с картонным ведром, под которым прячутся мои выкрашенные в разные цвета волосы, швыряю в зрителей ватными снежками - и чувствую себя абсолютно счастливой, чувствую себя в своей шкуре.<
Весной происходит несколько значительных событий.
Во-первых, мамиными страраниями мы получаем квартиру в Царицыно - прямо рядом с метро. В мае мы туда переезжаем - и я горько оплакиваю свою разлуку с Бирюлевом, к которому прикипела сердцем. Но зато теперь у меня есть своя собственная комната (закрытую дверь родители предпочитают не замечать - бороться с этим они устали, а отступить не могут - гордость не позволяет пасовать перед собственным ребенком).
Мама чувствует себя на волне и на коне одновременно. Она - бывшая тихая научная сотрудница из института спецпитания, крошечный винтик в бюрократической машине, - становится лицом района, борцом за справедливость и блага народа. Маму тоже прет - как меня на сцене, но она заигрывается, и чем дальше - тем больше. Ей приятно чувствовать свою нужность и важность, она сейчас - кормилец всех наших семей, потому что папе задерживают зарплату, я - еще слишком мелкая, а Ладка не закончила института. Мама играет на этом, требуя поклонения и подчинения - а от нас, блин, гордых донских казаков, какое может быть подчинение? И тем более - какое поклонение? Мы все больше расходимся с мамой, нам все сложнее общаться; и это - во-вторых.
В-третьих, мы с Наташкой Ф. поем на улицах. Вначале мы ходим с гитарой по Бирюлеву - просто чтобы перестать бояться петь "на людях". Мы идем и поем, и постепенно нам перестает быть страшно; и тогда мы начинаем петь в центре.
Из "Оладушек" нас к тому времени вытуривают - начинаются какие-то внутренние разборки, и мы уходим, не желая оставаться там, где не нужны. Мы долго ищем какую-нибудь кафешку недалеко от метро, где можно было бы "затусоваться", и в результате оказываемся в Александровском саду, у стен Кремля. Нам там нравится, мы там остаемся - впрочем, еще одно место мы тоже оставляем за собой, скверик на Красных воротах, прямо у метро.
И вот как раз в переходе на Александровском саду мы с Наташкой и поем. Майские праздники, народ гуляет, денег никому не жалко - все равно цены взлетают каждый день; и в мой рюкзак, расстеленный на полу, сыплются рубли и трешки, червонцы и четвертаки... Посчитав выручку за три часа, мы диву даемся: оказывается, этим можно жить! Правда, бОльшая часть нашей выручки уходит на мороженое, сигареты и пиво всей тусовке, но мы совершенно довольны и счастливы.
>Если объективно оценивать, пела-то я тогда хуево, а играла на гитаре еще хуже. Но это совершенно мне не мешало считать себя невероятно хорошим сочинителем и исполнителем собственных песен, и интерпретатором чужих. Ах, какие у нас тогда были амбиции!<
В том же переходе, который облюбовали мы с Наташкой, играл дяденька - консерваторский скрипач. Понятное дело, нас он забивал влет, и, когда мы приходили, он из вежливости и сочувствия перемещался в начало перехода, а мы вставали в конце - и никто никому не мешал. А вечером, как правило, мы встречались в Александровском саду, вежливо раскланивались, но и только.
И вот однажды, в особенно теплый весенний вечер, мы, "отработав", пили пиво на лавочке в окружении всей тусовки; дяденька со скрипкой отдыхал неподалеку. И кто-то из девочек попросил меня спеть "романтичное", а я завела "Очарована, околдована". Как я пела тогда, как я пела! Дяденька послушал чуть-чуть, достал скрипку - и повел мелодию, да так, что прохожие останавливались в восхищении; один японец, поцокав языком, достал камеру - и снимал нас, не отрываясь от объектива, пока мы не закончили. А у меня мурашки бежали по спине от сладчайшей невыразимой муки, от наслаждения пением и еще от чего-то еще...
>Совершенно особенная в том году была весна, и совершенно особенное лето, наполненное предчувствиями... разных интересных вещей, вот так будет правильно.<
Там же, в Александровском саду, нас с Наташкой впервые пытаются задержать менты. Им, конечно, денег бы - и они бы отстали; но мы в тот день еще ничего не успели заработать, да и мелкие были еще - не умели денег давать; и мы отчаянно спорим, отстаивая свое право петь в переходе, а менты нас вроде как забрать пытаются. И тут в происходящее вмешивается странный бородатый дядечка; он показывает ментам какие-то документы, и менты весьма неохотно нас отпускают. Дядечка ведет нас в сад пить кофе (мы, кажется, традиционно предпочитаем пиво) и начинает вдохновенно трындеть - дескать, он психотерапевт-биоэнергетик, он сразу заметил в Наташке потрясающий биоэнергетический уровень и невъебенные способности, и теперь он хочет привлесь ее для спасения планеты... Я слушаю все это - и мне дико завидно, потому что это я, а не Наташка, с двенадцати лет брежу полетами на метле; это я готова безоговорочно принять любое объяснение мира, в котором буду центральной фигурой; и почему-то все это не мне... Увидев мои горящие глаза, дядечка и меня нарекает высокоорганизованной личностью.
>Понятно, что он нас на секс разводил. И совершенно непонятно, почему перестал - то ли узнал, что мы мелкие еще, то ли расхотелось... потому что вот под такую историю спасения мира с нами можно было сделать абсолютно все. А он отступает - мы встретились еще пару раз, а потом дядечка пропал с нашего поля зрения. Но идея высоорганизованной личности, держащей звёзды на ладонях и вращающей энергетические пласты, крепко западает мне в душу - и на этот крючок меня отныне очень легко поймать.<
Лето кончилось, мы пошли в выпускные классы. В физматшколу я не иду - вместо этого хожу на подготовительные курсы при филфаке "ленинки". Здание филфака - на Фрунзенской, там, где папина работа; и на обратном пути я заглядываю к нему, мы пьем кофе и едем домой. Такой вариант "встречи дочки, чтобы она не тащилась одна через всю Москву" устраивает нас обоих :)
Филфак не дает мне знаний, потому что я их сама не беру; я беру людей - Катю Редину и Машу Сергееву. Но об этом - в следующем посте :)
Мне 16 лет.
В новой школе я сразу же становлюсь звездой. Все то, что я раньше проговаривала про себя; все те роли, которые я играла перед зеркалом; все то, что прежде оставалось нереализованным потому, что все в моем прежнем окружении хорошо знали, из чего я выросла - все это выходит наружу.
>Тогда я нахожу универсальный метод: хочешь измениться - смени круг общения; иначе придется преодолевать сопротивление среды, а это слишком лень делать.<
Впервые на сцену я попала в пионерлагере, в 14 лет; теперь я повторяю этот опыт - и мне это нравится еще сильнее, чем тогда. Правда, я еще слишком закомплексована, еще слишком сильно дергаюсь - но наслаждаться происходящим мне это нисколько не мешает.
>Вот еще один интересный момент. Мне близки и приятны самые дурацкие роли - роль "сурдопереводчика без туфель", которую я сама себе придумываю для КВНа со старшим классом, и которую потом блестяще сыграю на первом курсе; или роль ведущей детского утренника в шуточной постановке; или роль снеговика с ведром на голове - тогда как могла бы выбрать роль принцессы или бабы-яги. Мне нравится именно выдуриваться, меня с этого невероятно прет - я, такая умная-серьезная-особенная, ношусь по зрительному залу с картонным ведром, под которым прячутся мои выкрашенные в разные цвета волосы, швыряю в зрителей ватными снежками - и чувствую себя абсолютно счастливой, чувствую себя в своей шкуре.<
Весной происходит несколько значительных событий.
Во-первых, мамиными страраниями мы получаем квартиру в Царицыно - прямо рядом с метро. В мае мы туда переезжаем - и я горько оплакиваю свою разлуку с Бирюлевом, к которому прикипела сердцем. Но зато теперь у меня есть своя собственная комната (закрытую дверь родители предпочитают не замечать - бороться с этим они устали, а отступить не могут - гордость не позволяет пасовать перед собственным ребенком).
Мама чувствует себя на волне и на коне одновременно. Она - бывшая тихая научная сотрудница из института спецпитания, крошечный винтик в бюрократической машине, - становится лицом района, борцом за справедливость и блага народа. Маму тоже прет - как меня на сцене, но она заигрывается, и чем дальше - тем больше. Ей приятно чувствовать свою нужность и важность, она сейчас - кормилец всех наших семей, потому что папе задерживают зарплату, я - еще слишком мелкая, а Ладка не закончила института. Мама играет на этом, требуя поклонения и подчинения - а от нас, блин, гордых донских казаков, какое может быть подчинение? И тем более - какое поклонение? Мы все больше расходимся с мамой, нам все сложнее общаться; и это - во-вторых.
В-третьих, мы с Наташкой Ф. поем на улицах. Вначале мы ходим с гитарой по Бирюлеву - просто чтобы перестать бояться петь "на людях". Мы идем и поем, и постепенно нам перестает быть страшно; и тогда мы начинаем петь в центре.
Из "Оладушек" нас к тому времени вытуривают - начинаются какие-то внутренние разборки, и мы уходим, не желая оставаться там, где не нужны. Мы долго ищем какую-нибудь кафешку недалеко от метро, где можно было бы "затусоваться", и в результате оказываемся в Александровском саду, у стен Кремля. Нам там нравится, мы там остаемся - впрочем, еще одно место мы тоже оставляем за собой, скверик на Красных воротах, прямо у метро.
И вот как раз в переходе на Александровском саду мы с Наташкой и поем. Майские праздники, народ гуляет, денег никому не жалко - все равно цены взлетают каждый день; и в мой рюкзак, расстеленный на полу, сыплются рубли и трешки, червонцы и четвертаки... Посчитав выручку за три часа, мы диву даемся: оказывается, этим можно жить! Правда, бОльшая часть нашей выручки уходит на мороженое, сигареты и пиво всей тусовке, но мы совершенно довольны и счастливы.
>Если объективно оценивать, пела-то я тогда хуево, а играла на гитаре еще хуже. Но это совершенно мне не мешало считать себя невероятно хорошим сочинителем и исполнителем собственных песен, и интерпретатором чужих. Ах, какие у нас тогда были амбиции!<
В том же переходе, который облюбовали мы с Наташкой, играл дяденька - консерваторский скрипач. Понятное дело, нас он забивал влет, и, когда мы приходили, он из вежливости и сочувствия перемещался в начало перехода, а мы вставали в конце - и никто никому не мешал. А вечером, как правило, мы встречались в Александровском саду, вежливо раскланивались, но и только.
И вот однажды, в особенно теплый весенний вечер, мы, "отработав", пили пиво на лавочке в окружении всей тусовки; дяденька со скрипкой отдыхал неподалеку. И кто-то из девочек попросил меня спеть "романтичное", а я завела "Очарована, околдована". Как я пела тогда, как я пела! Дяденька послушал чуть-чуть, достал скрипку - и повел мелодию, да так, что прохожие останавливались в восхищении; один японец, поцокав языком, достал камеру - и снимал нас, не отрываясь от объектива, пока мы не закончили. А у меня мурашки бежали по спине от сладчайшей невыразимой муки, от наслаждения пением и еще от чего-то еще...
>Совершенно особенная в том году была весна, и совершенно особенное лето, наполненное предчувствиями... разных интересных вещей, вот так будет правильно.<
Там же, в Александровском саду, нас с Наташкой впервые пытаются задержать менты. Им, конечно, денег бы - и они бы отстали; но мы в тот день еще ничего не успели заработать, да и мелкие были еще - не умели денег давать; и мы отчаянно спорим, отстаивая свое право петь в переходе, а менты нас вроде как забрать пытаются. И тут в происходящее вмешивается странный бородатый дядечка; он показывает ментам какие-то документы, и менты весьма неохотно нас отпускают. Дядечка ведет нас в сад пить кофе (мы, кажется, традиционно предпочитаем пиво) и начинает вдохновенно трындеть - дескать, он психотерапевт-биоэнергетик, он сразу заметил в Наташке потрясающий биоэнергетический уровень и невъебенные способности, и теперь он хочет привлесь ее для спасения планеты... Я слушаю все это - и мне дико завидно, потому что это я, а не Наташка, с двенадцати лет брежу полетами на метле; это я готова безоговорочно принять любое объяснение мира, в котором буду центральной фигурой; и почему-то все это не мне... Увидев мои горящие глаза, дядечка и меня нарекает высокоорганизованной личностью.
>Понятно, что он нас на секс разводил. И совершенно непонятно, почему перестал - то ли узнал, что мы мелкие еще, то ли расхотелось... потому что вот под такую историю спасения мира с нами можно было сделать абсолютно все. А он отступает - мы встретились еще пару раз, а потом дядечка пропал с нашего поля зрения. Но идея высоорганизованной личности, держащей звёзды на ладонях и вращающей энергетические пласты, крепко западает мне в душу - и на этот крючок меня отныне очень легко поймать.<
Лето кончилось, мы пошли в выпускные классы. В физматшколу я не иду - вместо этого хожу на подготовительные курсы при филфаке "ленинки". Здание филфака - на Фрунзенской, там, где папина работа; и на обратном пути я заглядываю к нему, мы пьем кофе и едем домой. Такой вариант "встречи дочки, чтобы она не тащилась одна через всю Москву" устраивает нас обоих :)
Филфак не дает мне знаний, потому что я их сама не беру; я беру людей - Катю Редину и Машу Сергееву. Но об этом - в следующем посте :)
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2005-04-19 12:10 am (UTC)no subject
Date: 2005-04-19 05:15 am (UTC)no subject
Date: 2005-11-12 09:05 am (UTC)Как верно!!!
no subject
Date: 2005-11-12 06:52 pm (UTC)no subject
Date: 2006-08-31 05:41 am (UTC)теперь я не боюсь быть белой вороной и умею вписываться в любые (наверно кроме совсем быдлово-неинтеллектуальных...) компании.
Ольга, огромное спасибо за эти мемуары - сижу и вспоминаю себя в 10, 14, 17.. кайф!!