календарь

[krissja]

Очень не хотела писать этот год.

1998

Мне 22 года, и в ночь на 24 января я пишу "Снова двадцать два" - длинное пафосное стихотворение, в котором подвожу итог всей своей жизни до школы Толи Зора - и радостно от нее отказываюсь: "Переросла".
>В общем-то, сейчас я занимаюсь тем же самым, только, хвала Всевышнему, с меньшим пафосом и в прозе. И отказываться ни от чего не собираюсь - мне дорого абсолютно все: и мои победы, и мои ошибки, и все, кто (был) рядом со мной. Впрочем, и самоощущение мое очень сильно изменилось - но об этом, наверное, позже.<
А весной случается чудо: к Толе Зору, послушавшись вещего сна, приезжает маг с Украины - у них похожая школа, только гораздо больше внимания они уделяют практике. И в конце апреля мы едем в Черновцы.
Это наш первый большой совместный выезд, и удается он на "ура": никто ни с кем не ругается (мы ж, блин, стремящиеся к духовности!), все легко держат обязательный пост, в поезде - веселье, песни, разговоры...
Приехав в Черновцы, мы попадаем в заботливые руки - ребята все время рядом, они нас кормят-помогают, мы слушаем интересные лекции, общаемся с интереснейшими людьми... Впрочем, меня это не очень задевает: у меня - роман с этим Городом.
Вам доводилось когда-нибудь, приехав в город ранним утром и свалив вещи в первой попавшейся гостинице, выйти на улицу, глубоко вдохнуть - и замереть, поняв, что попали в мир своих снов? Бродить по улицам, узнавая не дома и переулки, а настроения и звуки; улыбаться людям и чувствовать каждого из них...
Мы с Юлькой бродим, смотрим и только чуть-чуть - разговариваем. Не до того :)
Какие там дома-корабли, дома-храмы, дома-дворцы! А Университет! Огромный древний замок - снаружи, конечно; изнутри - вроде бы обычное учебное помещение, но там все по-другому. Как мне хочется остаться там подольше, не по делам, которые занимают почти все неспатное время, а просто в отпуск...
Нас поселили в крошечную гостиницу в старом городе - мы заняли ее почти всю. В гостинице даже есть горячая вода - и приходящие к нам в гости девочки удивляются: "Надо же, у нас в городе - горячая вода?" Нам здорово, нам классно, нам безумно нравится в Черновцах, среди добрых приветливых ребят из украинской школы, среди всей этой красоты и чистоты...
Вернувшись домой, я понимаю, что жить в Черновцах не смогла бы, но этот город мой, по-настоящему мой.
В июле нас снова ждут в Черновцы - у ребят будет традиционный поход в горы, и они пригласили нас. Я не еду - сейчас уже не помню, почему; то ли отпуска не дали, то ли денег не было, то ли кроссовки не купила; дурь, в общем - но, послушав рассказы девочек о поездке, я ни капельки не жалею, что осталась в Москве.
В первую поездку в Черновцы мы записывали на диктофон свои впечатления от поездки - специально для Марины Тельман, которая осталась в Москве ("Вот мы едем на поезде - слышишь, стучат колеса? Ваня, скажи Марине привет!" - "Привет, Марина! Мы едем в поезде!" - "А вот слышишь песня? Это Сейран моется в душе и поет по-армянски, потому что горячая вода уже кончилась" - и так далее, очень глупо и очень мило :)) Теперь уже девочки записывают такую кассету для меня - я, правда, совершенно не помню, что на ней в результате оказалось, но помню, что мы ее слушали все вместе и очень веселились.
С девочками в горах происходит всякое - и важное, и смешное. Кто-то из них - то ли Марина, то ли Юлька, - рассказывает: "Уходишь в кустики пописать, только устроишься - и слышишь, что за спиной у тебя кто-то хихикает. Оборачиваешься - никого. Снова устраиваешься - снова хихикает. Ну, тут приходится извиняться - мол, просим прощения, уж очень писать хочется..."
>Эту историю я рассказала Стрейнджеру, и он пришел в восторг: "Обязательно напиши календарь, и в нем - про хихикающих горных духов!" Вот, собственно, почему я начала писать календарь :)<
А в августе у меня отпуск, и мама презентует мне двухнедельную поездку в Турцию - при том, что я раньше вообще не была за границей (Украина не считается, там все по-русски разговаривают), и языков не знаю вообще. И я радостно еду в Турцию - одна, это невероятное счастье, две недели на море, в сухом и жарком климате, в стране, где мужчины обожают толстых женщин - потому что раньше в Персии были невольничьи базары, где женщин продавали на вес, и толстую - читай "шикарную" - мог себе позволить только очень состоятельный человек.
Все нормальные люди привозят из Турции шубы и золото. Я привожу фотки и впечатления, и несколько поделок из оникса - в подарок друзьям. И еще я привожу себя - красивую, загорелую, уверенную в себе (вот что делают с девушкой две недели в стране, где она - идеал красоты). Следующим утром моя мама должна вылететь в Турцию же - и я ей весь вечер трещу о том, как там здорово; а в ночь приезжает в гости Толя Игнатюк, еще одна моя невзаимная влюбленность - и просто оухевает от меня.
А наутро я звоню Юльке, чтобы узнать, как дела.
И узнаю, что ее мама умерла, пока я отдыхала в Турции.
Мама, Мамочка... Она сильно болела, но мы не думали, что все произойдет так быстро...
>Я до сих пор не могу себе простить, что не была рядом, не помогла... Не попрощалась. Мне очень ее не хватает.<
В то лето Толя Игнатюк берет Юльку в свою строительную бригаду, и моя нежная девочка, подвязав рыжие волосы косыночкой, штукатурит потолки, шпаклюет стены, лакирует полы... А я влюблена в Толю Игнатюка, и мучаю его своей любовью.

От этого года - масса фоток Черновиц и нашей веселой компании.
Еще - мои красивые черно-белые фотки в Юлькиной квартире.
И одна из последних фотографий Юлькиной мамы.